ж) Ликвидация мечетей в 1930-х

В последнее предвоенное десятилетие закрытия мечетей стали привычным, чуть ли не массовым явлением, тогда как раньше это были лишь отдельные случаи. Как и в других антинародных акциях, источником и движущей силой этой многолетней кампании объявлялась «инициатива снизу», а активность воинствующих партийно-комсомольских безбожников — «подъёмом стихийной волны среди трудящихся масс за закрытие церквей и мечетей» (Смирнов, 1931. С. 46). Обычными становились и акции запугивания верующих, которых принуждали якобы добровольно отказываться от пользования мечетью. При этом была разработана типовая форма такого документа, достаточного для закрытия любой мечети: «Заявление группы верующих мечети «Ени-Джами» от 13 января 1929 г.

О6 отказе от дальнейшего пользования этой мечетью» (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 10. Д. 45). Стали обычными краткие сообщения в газетах типа: «Население татарской деревни Шумы постановило закрыть имеющуюся у них мечеть, а здание передать под школу» (НД. 1928, № 2, З)¹. Естественно, такие «постановления» были делом рук деревенских активистов и комсомольцев (если вообще не были высосаны из пальца). К такому выводу склоняет сам стиль подобных решений. К примеру, артель «Джитемен» (дер. Мурзабек, Евпаторийский район) не просто постановила закрыть сельскую мечеть, но и «вызвала» на те же действия соседнюю деревню Айкаул-Вакуф (Колл. 04.03.1930).

Каждое такое выступление высоко ценилось именно оттого, что оно якобы исходило от коренного народа Крыма. Пресса с готовностью предоставляла свои страницы для подобных материалов. Хотя, конечно, не все авторы обладали писательским даром Умера Ипчи, обвинившего все бахчисарайские мусульманские общины в том, что они, собирая в мечетях деньги на помощь бедноте, попросту крадут их (КК. 07.11.1936). Но годились и бесхитростные выступления местных активистов, вроде евпаторийской медсестры Фатьмы Гафаровой, которая на общегородском собрании женщин возмущалась тем, что в районе закрыто всего 7 мечетей из 88 (Колл. 07.03.1930). Помимо всего прочего, это было наглым искажением истины².

Имена таких активистов можно было и не называть. Например, в Бахчисарае «Общее собрание татарского населения... единогласно вынесло решение о переделке мечети в кинотеатр» (КК. 17.05.1929), хотя в этом городе уже имелся кинозал на полторы сотни мест. Впрочем, здания закрывавшихся мечетей, текие и медресе не всегда продолжали использовать, хоть и в иных целях. Нередко их просто оставляли на произвол судьбы, забывали о необходимости поддержания старинных зданий. Естественно, что без надлежащего ухода и ремонта постройки быстро ветшали, кровли приходили в негодность, затем дождевая вода и сырость разрушали стены. Бывало и так, что здания заброшенных храмов разбирались населением на строительный камень.

В этом смысле показателен пример разрушения десяти мусульманских культовых зданий редчайшей для Крыма архитектуры — речь идёт о мечетях-башня. Они действительно представляли собой вытянутые в высоту постройки башенного типа, завершавшиеся каменной (сводчатой) или плоской земляной кровлей. Девять из этих мечетей были расположены на Керченском полуострове, а одна — в дер. Ак-Чора (н. Гвардейское Первомайского р-на). Первой разбирать начали мечеть-башню в деревне Чукур-Кияш (1923 г.), через два с лишним года та же участь постигла храм деревни Коджанки. Судя по всему, последними из мечетей этого архитектурного стиля рухнули высившиеся в деревнях Маяк-Салын и Аджи-Эли (подр. см. в: Абдуллаев, 2000. С. 3). Ныне на всей территории Крыма не осталось ни одного башенного мусульманского храма.

Лишь единожды, насколько известно, система закрытия храмов «по требованиям жителей» дала сбой. Речь идет об уже упоминавшейся Хан-Джами в Евпатории. Её знаменитая свинцовая крыша долгое время не давала покою местному Рыбацкому колхозу «Имени III Интернационала» — свинец весьма годился на грузила для сетей. Поэтому после принятия решения о закрытии мечети (Протокол заседания Евпаторийского райисполкома от 3 января 1929 г.) правление колхоза стало торопить с муниципализацией уже законно принадлежащего ей имущества. Однако верующие тут же подали просьбу о пересмотре решения РИКа и возврате храма прихожанам. Причем послали её не в Симферополь, а прямо в Москву, Председателю Всесоюзного Центрального Исполнительного комитета М.И. Калинину.

Узнав об этом, республиканские власти приостановили процесс обдирания святыни и стали ждать решения Центра. И не ошиблись в ожиданиях — Всесоюзный староста стал на их сторону. Его аппарат принял 29 мая того же года Решение № 74 870, в котором указывалось, что «просьбу группы верующих о пересмотре вопроса Президиум ВЦИКа оставил без удовлетворения» (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 10. Д. 121. Л. 26). Об этом было сообщено мусульманам Евпатории, а местный райисполком получил чуть позже официальную бумагу о том, что «против замены свинца на железо в этом здании со стороны Орготдела КрымЦИКа возражений нет. Зам. Зав. Организационного отдела Касимов».

Рыбаки-«интернационалисты» могли торжествовать...

Наряду с разрушением мечетей в 1930-х ликвидации подвергались и внешне более скромные памятники исламской культуры Крыма — азизы, издавна пользовавшиеся особым почитанием и всеобщей духовной привязанностью верующих. Приведём лишь один пример такого рода варварства, ставшего причиной исчезновения наиболее почитаемого азиза Салгир-Бабы. Еще при царской власти, в 1841 г., симферопольцу Хаджи Абдул-Кериму Шейху было отведено 22,5 кв. сажени вокруг могилы святого для обустройства азиза, что и было сделано. Теперь советская власть поступила прямо противоположным образом. В 1936 г. горсовет г. Симферополя ходатайствовал о ликвидации святого места, и через 4 года было принято решение: «Надгробный памятник Салгир-Баба, как неимеющий (так!) никакой исторической ценности, закрыть и просить СНК Крыма утвердить настоящее положение. Предложить Отделу Коммунального Хозяйства произвести работы по сносу памятника, а Отделу Торговли на месте надгробного памятника организовать торговую точку» (цит. по: Абибулаева, 2005. С. 6). Что и было проделано, а ещё через 10 лет участок отдали под частную застройку.

Примечания

1. Заметим, кстати, что такие издевательские ссылки на желания верующих, якобы не желающих более видеть на своей улице храм, делались не только в отношении крымских татар. Вот постановление о закрытии симферопольской синагоги «Иц-Хаим» на Мало-Базарной (старое это здание сохранилось до сих пор): «Вследствие требования широких трудящихся масс г. Симферополя, помещение синагоги передать под Центральный Дом Радио» (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 4. Д. 256. Л. 47).

2. К 1930 г. только по городу Евпатории было закрыто 11 мечетей: в 1922 г. отменили моления в кафедральной Хан-Джами, затем в также имевшей особый статус мечети Шукурулла-Эфенди. Потом были разогнаны прихожане квартальных мечетей Сефер-Эфенди, Ени-Маале, Аджи-Арслан. Далее, в 1923 г., были закрыты евпаторийские мечети Аджи-Джмадин, Аджи-Асан-Эфенди, Ана-Бегим, Ак-Молла, Сейфи-Эфенди и Новослободская (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 10. Д. 118, 116, 117, 121, 357, 358, 359, 360, 516, 517). Кроме того, по Евпаторийскому району только в 1922—1926 гг. были упразднены мечети сёл Конрат, Тузлы, Каймак, Кара-Чора-Молла, Тюп-Мамай, Чонгурчи, Джалчек, Беш-Пилав и Джамакан-Сырт (ГААРК. Ф. Р-663. Оп. 10. Д. 128, 1325, 1337, 1483, 1496, 1497, 1498, 580).