3. Общие результаты борьбы с исламом в Крыму

Зададим себе вопрос, какое же действие оказала эта политика большевиков на религиозное сознание нации, на её культуру? Во-первых, нужно учесть, что идеологическому наступлению оказывалось не менее мощное и, главное, естественное сопротивление в виде традиционного воспитания и общей приверженности вере предков. Во-вторых, на протяжении большей части 1920-х гг. в Крым довольно регулярно поступала религиозная и иная литература из Турции (МК. 04.01.1924). И, что важнее, не прерывалось мусульманское образование в виде изучения Корана на дому, хотя это грозило тюремным заключением (МК. 19.06.1924). И даже в советской школе встречались педагоги поистине героического, мусульманского духа, не страшившиеся излагать основы веры прямо на уроках — вечная им благодарность и память! (КК. 03.11.1929). По совокупности этих причин уровень религиозного сознания крымско-татарской массы на протяжении 1920-х гг. если и снизился, то лишь отчасти.

Положение начинает заметно меняться после перехода на латиницу.

Крымские идеологи довольно верно понимали всё антирелигиозное значение этой письменной реформы. Мамут Недим смотрел в корень, когда, выступая на Совещании работников просвещения, торжествующе воскликнул: «Ведь Коран написан на арабском языке!», имея в виду, что теперь только от власти зависит, перепечатывать ли священную книгу понятным новому поколению шрифтом, или нет (КК. 11.09.1929). И это простенькое предвидение крымского «инженера человеческих душ» оправдалось ещё раньше, чем народ забыл своё старинное письмо. Как вспоминает Фера Ифтаева, уже в 1930—1931 гг., сразу после того как «арабский алфавит сменили на латинский, многие не стали ходить в мечеть и соблюдать обряды» (АМ ФВ. Д. 47. Л. 19).

Конечно, сильный удар религии нанесли и репрессии 1930-х гг., и общая обстановка в стране. Тот же источник сообщает, что многие крымцы даже на похороны перестали ходить, так как власти «очень резко осуждали участие партийных людей на похоронах, где народ молился Богу. Вообще многие, когда вступали в партию, пинали Хуран, чтобы доказать, что они не верят Богу. Видимо это было модно. Во всех анкетах, где спрашивали, веришь ли Богу, люди писали, что не верят» (АМ ФВ. Д. 47. Л. 22—23). Конечно, сказанное относится, прежде всего, к крымцам-большевикам.

Основная же часть народа, по свидетельству прессы, продолжала и в 1937-м читать Коран. А в Судакском районе даже крымско-татарские коммунисты сохраняли веру. Меджитов, председатель колхоза из Капсихора, не скрывал, что сделал сыновьям обрезание. Капсихорский же колхозник Ибраим Патата собирал в своём доме односельчан на еженощные тайные молебны. Пожилая уже женщина Веде Чатал беседовала с молодыми судакскими девушками, доходчиво объясняя им, зачем необходимо держать Уразу.

В Стиле, где «советское воспитание» в детских учреждениях начиналось с весьма нежного возраста, против него выступали Акмолла Айше, Асан Эби-де и Асан Усние. Там же действовали тайные молитвенные собрания в домах колхозников Хаджи Сеит-Умера, Асана Эмира и Сеит-Мамета (КК. 17.09.1937). Остаётся лишь удивляться твёрдости этих глубоко верующих людей в обстановке, когда репрессии становились практически неизбежными даже для обычных посетителей мечети. В Евпатории на каждой улице находилось по 7—10 человек, упорно посещавших Хан-Джами и другие мечети, где совершали намаз. Однажды ночью их всех забрали в НКВД. «Что с ними сделали — арестовали, убили или выслали куда-то, никто не знает, даже их самые близкие люди» (АМ ФВ. Д.47. Л. 23).

Это было массовое сопротивление большевизму, его мёртвой идеологии. Причём поистине героическое, учитывая реальную опасность безжалостной машины НКВД, начавшего беспрецедентное для Европы наступление на никому не мешавших верующих¹.

Общее наступление коммунистического режима на крымскую мечеть, следует признать, достигло своих стратегических результатов, которые бросаются в глаза и в начале XXI в. Прежде всего, это сравнительно низкий уровень исламской культуры в крымско-татарской среде, как, впрочем, и в массе остальных мусульман стран СНГ. Это касается как самих верующих, так и религиозных институтов, вплоть до самых высших. Иначе и быть не могло — мусульманская община СССР была на протяжении десятилетий лишена самого необходимого именно для этой конфессии, а именно, общения с мировой уммой и возможности приобщения к ценностям исламского просвещения.

Когда крымцы пытались учить своих детей и внуков по святым книгам, написанным уже непонятным для большинства этноса алфавитом, в то время, двадцатки городских и сельских мечетей отстаивали свои храмы от закрытия и ликвидации, мусульманская цивилизация не стояла на месте. Мировые центры исламского знания добились крупных успехов не только в деле просвещения мусульманства, но и в теоретических разработках догматического знания, правовой политики, в книгопечатном деле, в практическом распространения учения Мухаммада на всех континентах мира, углубления осознанного понимания Корана и сунны в традиционно исламских регионах.

Крымские верующие все эти годы и десятилетия оставались на обочине магистрального пути — не по своей, естественно, вине. В результате ныне налицо значительное отставание, оторванность сотен тысяч тюрков от политико-правовой, духовной, интеллектуальной культуры, ушедшей в мировом цивилизационном поле ислама далеко вперёд. Специалисты с горечью отмечают, что отечественные религиозные центры настолько далеки от наработанного за рубежом опыта, что «не готовы к поиску ответов на актуальные мирские проблемы, с которыми сталкиваются мусульмане в динамично меняющемся... обществе, в духе достижений исламской мысли». Именно поэтому наблюдающееся ныне возрождение роли ислама, в частности в Крыму и в среднеазиатской части расколотой нации «практически ограничивается религиозно-культовой стороной проблемы, а на уровне образа жизни мусульман, его социальных и культурных составляющих продолжают преобладать архаичные формы быта, отсталая культура, нерешённость социальных проблем. Налицо явное расхождение между культовой и светской сторонами ислама...» (Сюкияйнен, 1997. С. 26, 27).

Как говорилось выше, драматичное отставание от основной массы братьев по вере было запрограммировано для «советских» мусульман ещё в 1930-х, тогда же эта программа начала осуществляться настойчиво и последовательно. В дальнейшем ситуация для граждан СССР, исповедовавших ислам, могла только ухудшаться — в такт со всё более ощутимым давлением на крымско-татарский народ немусульманского окружения. С течением времени режим, оказывавший это удушающее давление, применял всё новые методы и средства. Однако основные линии преследования по исповедальному признаку были отчётливо видны уже в рассматривавшийся выше период.

Перемены в положении крымских мусульман не могли укрыться от собратьев с южного берега Чёрного моря. Турки в довоенное время посещали Крым довольно часто, об этом уже говорилось. Безусловно, факты идеологического давления на татар становились известны и политическому руководству соседней державы и не могли его не беспокоить — как, впрочем, общая, неискоренимая агрессивность северного соседа. Поэтому даже искренний друг СССР Кемаль Ататюрк в конце 1920 — начале 1930-х меняет своё отношение к Кремлю и не считает нужным этого скрывать. Уже в 1932 г. президент Турецкой Республики высказал потрясающее по верности пророчество: после того как Германия окончательно восстановит мощную армию, годную для оккупации большей части Европы, начнётся новая мировая война. Она продлится с 1940 по 1946 г., в ней будут также участвовать Англия, Франция и СССР. Победа же достанется не западным державам, а большевизму, который станет ещё большей угрозой, причём уже не только Европе, но и Азии (Проливы, 1999. С 457).

Ататюрк делал из своих выкладок правильный, подтвердившийся временем вывод о необходимости отойти, дистанцироваться от советской политики, отгородиться от участия (даже невольного) в готовящейся русскими коммунистами невиданной агрессии — хотя бы потому уже, что большевистская нигилистическая идеология и мусульманский менталитет совершенно несовместимы (там же).

Выработать такой взгляд было нелегко, тем более что Турция была объективно (не только экономически) заинтересована в сотрудничестве с СССР. Но рекомендации Ататюрка сыграли для его страны чрезвычайно положительную роль в преддверии и ходе Второй мировой войны (об этом см. в IV томе). Излишне говорить о том, что помогла их выработать в немалой степени трагическая судьба противоборства ислама и коммунизма в Крыму. В этом смысле крымский опыт, пусть даже отрицательный, также не пропал даром.

В заключение этого очерка рассмотрим судьбы трёх крымцев возможно, это облегчит и углубит наше понимание особенностей тогдашней ситуации и возможностей реагировать на неё, как подобает мусульманину.

Примечания

1. Между прочим, и в этой области более общего процесса удушения свободы Сталин обогнал Гитлера лет на 10. Последний лишь в феврале 1938 г. решился последовать советскому примеру и издал декрет о передаче всего церковного, мечетного и пр. имущества в распоряжение имперского Министерства культов.