Кандидат Москвы

В 80-е годы XVI века набеги крымских войск не прекратились. Все больший удельный вес в них начинают занимать ногайские орды. В 1580 году состоялся крымско-ногайский поход на Астрахань. Осада длилась недолго. Осаждавшие простояли у городских стен несколько дней и ушли в степь. Крупный набег произошел весной 1584 года, когда 52-тысячное крымско-ногайское войско во главе с Араслан-мурзой прорвалось через Оку. В течение двух недель оно разоряло белевские, козельские, можайские и вяземские места. 7 мая Араслан-мурза был настигнут и разбит у Монастырской слободы (в окрестностях Калуги) отрядом воеводы М.А. Безнина.

В том же году в Крыму вспыхнул мятеж против Турции. Он перерос затем в противоборство между представителями рода Гиреев и внутреннюю смуту. Династический кризис отвлек внимание ханства от России, а заодно предоставил ей новые возможности влияния на восточные, в том числе крымские дела.

Прецедент создал хан Мухаммед-Гирей II. Воспользовавшись беспорядками в Турции, ее общим упадком в годы правления султана Мюрада III (1574—1595), этот хан прекратил участие в турецко-персидской войне и открыто выступил против сюзерена. При попытке кафинского паши Османа усмирить мятежника тот осадил Кафу с 40-тысячным войском.

Мятеж удалось загасить лишь с помощью прибытия в Крым турецких войск с новым, назначенным из Стамбула ханом Ислам-Гиреем. В этой ситуации местная знать приняла сторону турок. Спасаясь от них, Мухаммед-Гирей бежал в Ногайскую Орду. По пути, в окрестностях Перекопа, он был убит настигшим его братом Алп-Гиреем.

Однако сыновьям Мухаммеда — Саадету, Сафе и Мураду удалось спастись и добраться до ногайских улусов. Вскоре Саадет-Гирей вернулся в Крым с ногайцами, захватил и разграбил Бахчисарай, вынудив Ислам-Гирея бежать в Кафу и искать защиты у турок. Саадет провозгласил себя ханом, назначив братьев — Сафу и Мурада калгой и нурэддином.

Спустя два месяца против Саадета выступили с турецким войском Ислам-Гирей и Алп-Гирей. Решающее сражение произошло в Индальской долине. Саадет потерпел поражение и вновь бежал с братьями в ногайские улусы. В следующем году он предпринял с ногайцами второй поход на Крым, но потерпел неудачу. Братьям пришлось искать политического убежища в соседних странах. Саадет нашел его в Кумыкии, Сафа-Гирей — в Черкесии, Мурад-Гирей — в России. С появлением на российской земле мятежного крымского царевича Москва стала рассматривать его как претендента на ханский престол в Крыму.

Мурад-Гирей прибыл в российскую столицу, где его принял новый царь Федор Иванович. Крымский царевич принес ему присягу на верность за себя и братьев (Саадета и Сафу). Местом жительства Мурада Федор Иванович определил Астрахань, в районе которой получили разрешение кочевать с ногайцами Саадет и Сафа.

Теперь и Москва имела своего претендента на престол в Бахчисарае. Царское правительство обещало Мурад-Гирею военную помощь в борьбе за власть в Крыму. По сообщению Разрядной книги: «Отпустил государь крымского царевича Мурат Кирея Магмкет Киреевича в Астрахань, а из Астрахани итти ему промышлять над Крымом, в взем Крым, сести ему в Крыму царем, а служити ему царю и великому князю Федору Ивановичу всея Русии». Угроза такого похода беспокоила крымцев. Согласно донесению русского посланника в Крыму И. Мясного, там ходили слухи, что царь Федор Иванович дал Мурад-Гирею 30 тыс. воинов и что тот будет воевать «Крымский юрт».

15 октября 1586 года царевич прибыл в Астрахань, где в его честь состоялись торжества, и поселился в приготовленных для него палатах. Мурад-Гирей пригласил братьев приехать к нему. Но если Саадет прибыл в Астрахань, то Сафа-Гирей остался кочевать в Черкессии и Малой Ногайской Орде, отказываясь от тесных контактов с московским правительством.

В Астрахани Мурад-Гирей развил активную политическую деятельность, предоставив Москве дополнительные возможности влияния в Ногайской Орде, на Северном Кавказе и в Крыму. Он начал вести переговоры с ногайскими мурзами, крымскими беями — противниками хана Ислам-Гирея, с различными кавказскими владетелями. Состоявшиеся переговоры имели для Москвы позитивный результат. Благодаря деятельности Мурад-Гирея, Россия нормализовала отношения с Большой Ногайской Ордой. Ее князь Урус дал шертную клятву на верность царю Федору Ивановичу.

Да и в Крыму у Мурад-Гирея имелись сторонники. Ислам-Гирей, боясь племянников, которых любили в Крыму, должен был опираться на турок, усиливших при нем свое влияние. Это не могло не ожесточить против него крымцев. «Мы всем Крымским юртом желаем, — говорили они, — чтоб был царем Сайдет-Гирей, царевич, а Ислам-Гирея все люди не любят. Турецкими людьми Крымский юрт опустошил, от янычар насильство и убийство великое». На требование Ислам-Гирея выдать ему Саадета и Мурада российское правительство ответило отказом.

Отчасти из опасения покушения на Мурад-Гирея российская сторона уделяла охране царевича повышенное внимание, что ограничивало его свободу. Он находился под постоянным надзором прикомандированных к нему воевод Р.М. Пивова и М.И. Бурцова. В частности, все его выезды за пределы города и даже посещения им мечети происходили в присутствии приставленных к нему царских людей. Принятые меры предосторожности вытекали и из прежнего неудачного опыта отношений московского правительства с последними астраханскими ханами.

Поддержка Москвой мятежных братьев вызвала со стороны Крыма жесткую ответную реакцию. В 1587 году в московские «украйны» вторглась 40-тысячная армия во главе с Алп-Гиреем. Она была разгромлена войсками воеводы И.В. Годунова. Далее в течение трех лет летопись набегов не фиксировала.

Мурад-Гирей продолжал тем временем дипломатическую миссию в интересах России, став ключевой фигурой в ее политике на Северном Кавказе. Он совершил поездку в Кумыкию с целью жениться на дочери шамхала Тарковского и убедить его перейти в русское подданство. Визит окончился неудачей. Осенью того же 1587 года скоропостижно скончался Саадет-Гирей. Его вдова вышла замуж за Мурад-Гирея.

Следующий год принес перемены на крымском престоле. После смерти непопулярного Ислам-Гирея во главе ханства встал Казы (Газы)-Гирей, по прозвищу Бора (Буря), «очень ловкий и опытный человек» (по характеристике В.Д. Смирнова). Личные качества этого правителя, вкупе с большим расположением к нему султана, помогли Казы-Гирею беспрепятственно занять трон.

Смерть Ислам-Гирея и утверждение на престоле хана, непричастного к смуте 1584 года, создало условия национального примирения в Крыму. Для преодоления раскола общества Казы-Гирей отправил политическим эмигрантам (царевичам Мураду и Сафе, князьям и мурзам) послания с предложением амнистии. В 1588 году Сафа-Гирей с большой группой бывших оппозиционеров прибыл в Бахчисарай, где был назначен нурэддином.

Впрочем, далеко не все представители крымской знати вернулись домой. Некоторые предпочли условия жизни в России. Например, перешедший на русскую службу Пашай-мурза категорически отказался возвращаться, заявив, что «ему от царского жалованья в Крым не ехать, здесь он пожалован великим государевым жалованьем, вотчинами и поместьями большими, селами и деньгами, чего всему родству его в Крыме у хана не видать».

Судя по всему, Казы-Гирей придавал большое значение устранению угрозы извне, связанной с пребыванием Мурад-Гирея в Астрахани. В июне 1588 года на встрече с русским посланником И. Мясным Сафа-Гирей попросил отпустить его брата из Астрахани в Крым, где новый хан обещал назначить того калгой. В августе и декабре того же года Казы-Гирей уже сам через послов просил русское правительство отпустить Мурад-Гирея в Крым. В ответ московские власти заявили, что они не держат царевича и он сам волен оставаться в России или вернуться в Крым.

Предоставляя Мурад-Гирею свободу выбора, царь и его окружение продолжали оказывать царевичу доброе расположение. Зимой 1589 года он совершил по царскому приглашению вторую поездку в столицу, в сопровождении жены, пасынка Кумык-Гирея и большой делегации. Ему было разрешено вести сношения с Казы-Гиреем и послать в Крым своего человека «для вестей». Летом и осенью крымский хан вновь отправил два посольства в Москву, прося отпустить Мурад-Гирея в Крым.

С воцарением Казы-Гирея шансы Москвы на использование оппозиции для вмешательства в крымские дела резко понизились. Тем более новый хан поначалу проявлял миролюбие к России. Первым объектом его нападений стали земли Речи Посполитой. В сентябре 1589 года он предпринял большой поход на южные польские владения, разорив окрестности Львова и Тарнополя.

Скорее всего, российское правительство оставило затею борьбы за ханский престол с помощью своего кандидата. Но при этом оно не потеряло интереса к Мурад-Гирею, поддерживая его высокий статус вниманием и почестями. Для Москвы крымский царевич продолжал оставаться проводником восточной политики. Летом 1590 года он вновь посетил российскую столицу, где встречался с царем и вельможами. Это был его последний визит. Весной 1591 года Мурад-Гирей и его пасынок Кумык-Гирей внезапно скончались в Астрахани. Русские летописи обвиняют в их смерти крымцев, подославших к ним людей с отравой. Крымцы со своей стороны обвиняли в том же русское правительство.

Кончина Мурад-Гирея устранила для Казы-Гирея пусть и не очень серьезный, но все же потенциальный источник угрозы дестабилизации ханства. В какой-то мере это развязало хану руки. Теперь он мог напасть на Москву, не опасаясь за свой тыл. Да и повод был налицо — месть за «потраву» Мурад-Гирея.

Внешнеполитическая обстановка для крымского вторжения складывалась благоприятная. Основные силы российской армии находились на севере, где вели военные действия со Швецией (1590—1593) за возврат русских земель, захваченных шведами в Ливонскую войну. Для Швеции крымское нападение было желанным предприятием. По крайней мере, российские власти были уверены, что оно было согласовано со шведским королем Юханом III. К агрессии Казы-Гирея побуждала и Турция, которая предоставила ему военную помощь. В данном случае Крымское ханство выступало в качестве военного противовеса России.

Казы-Гирей серьезно подготовился к своему первому военному предприятию против Москвы, набрав для похода крупное войско. Скрыть передвижение огромной массы войск не удалось, в том числе благодаря перебежчикам с крымской стороны. Это дало русским время на подготовку к отражению вторжения.

Данный поход хана имел и соответствующую его масштабам военную цель — непосредственный удар по российской столице. Казы-Гирей не стал распылять силы грабежом южных районов. Он двинул войска компактной массой прямо к окским переправам, рассчитывая на быстроту и неожиданность вторжения.

На этот раз русское командование решило дать хану бой не на Оке, где крымская конница, по опыту прошлых кампаний, могла совершить быстрые фланговые обходы. Воеводы планировали встретить ханское войско у стен уже хорошо укрепленной и подготовленной к обороне Москвы. Тем самым крымцы лишались возможностей маневра и были обречены атаковать русские позиции в лоб.

Прорвавшись без особого труда через сторожевые заслоны на Оке и Пахре, головные части крымской армии 4 июля 1591 года подошли к Коломенскому. Хан надеялся, что российская столица так же слабо защищена. Но неожиданно встретил у стен Москвы большое войско. Оно находилось за сильным полевым укреплением между Калужской и Серпуховской дорогами. Тогда Казы-Гирей бросил в бой авангард, но сам с главными силами «на прямое дело не пошел». Конными налетами крымцы прощупывали московскую оборону, стремясь найти в ней уязвимые места. Но москвичи отразили все атаки и нанесли атакующим серьезный урон (в том числе артиллерийским огнем).

Для воодушевления защитников Москвы царь Федор Иванович, который не покинул столицу, велел вынести к ним знаменитую Донскую икону Божией Матери, которая, по преданию, находилась в русском войске еще во время Куликовской битвы. Именно в память об этой победе, одержанной в верховьях Дона, икона получила название Донская. И вот, спустя 200 лет, она вновь оказалась в войсках во время отражения последнего масштабного нашествия на Русь со стороны Дикого поля.

В конце концов, хан нанес основной удар со стороны села Воробьева (район Воробьевых гор). Но и здесь ему не улыбнулась удача. Бой проходил по спланированной русскими воеводами схеме, которую им удалось навязать атакующим. Сначала приближавшаяся к укреплениям крымская конница отгонялась ружейным и артиллерийским огнем. Следом из открывшихся ворот выносилась русская конница. Она завязывала с крымцами бой, а когда те втягивались в него, начинала мнимый отход, подводя ханскую кавалерию к своим укреплениям под огонь пушек и пищалей. Затем комбинация повторялась. Фактически русская сторона била крымцев их же тактикой, подкорректированной для ведения огненного боя. Прием себя оправдал. Противопоставить ему иной тактический ход крымское командование не смогло.

К вечеру стало очевидно, что хан не добился успеха ни на одном из направлений. Для устрашения его войск и собственного ободрения москвичи продолжали палить из пушек всю ночь. А 3-тысячный отряд под командованием Василия Янова даже совершил, по сообщению «Московского летописца», ночное нападение на ханский стан в Коломенском. Когда Казы-Гирей решил узнать причины ночной активности защитников Москвы, захваченные пленные сообщили ему, что стрельба ведется в знак радости от прихода в столицу свежих войск из Новгорода.

Убедившись, что Москва надежно защищена, хан не стал дальше рисковать и, не дожидаясь рассвета, отступил. Утром 5 июля воеводы начали его преследование. В честь этой победы на месте, где находилась Донская икона Божией Матери, основан Донской монастырь.

Это было последнее нашествие войск Крымского ханства, когда им удалось вплотную подойти к стенам Москвы. На сей раз русские организовали широкое и длительное преследование с привлечением войск на местах, которые вышли наперерез уходившей в степь крымской армии (в окрестностях Михайлова, Пронска). Подобная активность не позволила крымцам устроить традиционные «загоны» для захвата пленных.

Преследование продолжилось и в Диком поле. В степных боях Казы-Гирей получил ранение, а его войско понесло тяжелый урон. По сообщению русского гонца Ивана Бибикова, хан вернулся в Бахчисарай 2 августа ночью на телеге с перевязанной рукой. По некоторым сведениям, с ним вернулась в Крым из похода лишь третья часть армии вторжения. Фактически столь масштабное начинание вылилось в разведывательный рейд, который принес крымцам лишь крупные потери.

Потерпев серьезное поражение, Казы-Гирей вступил с царем в переговоры, прислав через два месяца послов в Москву с весьма умеренными просьбами. На вопрос бояр: зачем они приехали? — послы отвечали: «Царь у государя вашего ни Казани, ни Астрахани не просит, только поминки бы ваш государь прислал по царевой грамоте». Но Москва уже не соглашалась на такие отношения. Ответ бояр звучал так: «Если познал царь неправду свою, то должен принести покорение большое; поминки посылают за дружбу, а, видя цареву неправду и такую недружбу, поминков посылать не за что». Ханские послы отвечали: «Если б царь своей неправды не узнал, то нас к государю вашему не послал бы; а государь бы ваш Казы-Гирею царю приход его под Москву простил: ведь царь ходил войною и большой досады ему не учинил, которою дорогою пришел, того же дорогою и назад вышел».

На самом деле «смирение» оказалось дипломатической хитростью. Хан вовсе не собирался признавать «свою неправду». Он признал лишь то, что крупные походы уже не рациональны, и вернулся к тактике быстрых, маневренных набегов. Она оказалась более действенной. Уже весной 1592 года 40-тысячное войско царевичей Фети-Гирея и Бахты-Гирея стремительно атаковало на широком фронте тульские, каширские и рязанские земли. Русские, расслабившись после отражения прежнего нападения и проявления ханского миролюбия, оказались не готовы отразить неожиданный удар. Подобная беспечность дорого обошлась российской стороне.

По свидетельству крымцев, «такой войны нашим людям не бывало никогда: наши люди ни сабли, ни стрелы не вынимали, загоняли пленных плетьми». Подобный успех подтверждает и русская летопись, которая подвела следующий итог нападению: «полону много множество, яко и старые люди не помнят такие войны от поганых». Действия выступивших из Тулы отрядов оказались не столь эффективными, как в прошлом году. Их преследование запоздало почти на две недели, и нападавшим удалось беспрепятственно уйти в степь. Этим быстрым, успешным контрударом крымцы вновь преподали русским жестокий урок и в который раз доказали, что не спускают ни малейшей оплошности.

Крымские отряды применяли в этом и других набегах тактику ложных демонстраций и широкого маневра силами. Как сообщал английский посланник Д. Флетчер, они разделяются на несколько отрядов и, стараясь привлечь русских к одному или двум местам на границе, сами нападают на какое-либо другое место, оставленное без защиты. По воспоминаниям французского наемника Жака Маржерета, пока 20—30 тыс. татарских всадников отвлекали на себя внимание основных сил русских, другие отряды опустошали российские пределы и возвращались назад без большого урона.

Казалось, все начинается сначала. Но тут Москве пришло нежданное облегчение. В 1593 году вспыхнула тяжелая австро-турецкая тринадцатилетняя война в Венгрии. Она потребовала срочной переброски крымской армии на венгерский театр военных действий. Там Казы-Гирею в течение долгих лет пришлось тратить боевую энергию и полководческие таланты для защиты интересов Османской империи.

С целью обезопасить в период венгерской кампании крымские владения от возможного русского нападения Казы-Гирей по совету турок урегулировал отношения с Москвой. Он принес шертную клятву о мире перед русским посланником М.А. Щербатовым. В ней хан впервые зафиксировал полный титул московского царя, а также согласился приложить печать внизу грамоты, что ранее делал лишь для турецкого султана.

Шертная грамота Казы-Гирея оказалась действенной. Серьезные крымские нападения прекратились. Лишь спорадически набеги продолжали осуществлять отряды Малой Ногайской Орды, кочующей близ Азова. Но эти налеты не могли сравниться с предыдущими походами. Мир с Казы-Гиреем был подтвержден в 1598 году посольством Л. Лодыженского. Прекращение вторжений позволило России усилить созидательную работу по обустройству степных просторов.