О времени основания Бахчисарайского Успенского монастыря

Вопрос о времени возникновения Успенского монастыря, по сей день остающийся спорным, следует рассматривать в контексте появления других пещерных городов и монастырей Крымского полуострова. По этому вопросу исследователями были высказаны гипотезы и названы разные даты, но к единому мнению прийти до сих пор не удалось. Сложность определения даты возникновения пещерного храма в Успенской скале заключается в отсутствии письменных источников, свидетельствующих об основании этой обители. Первое известие о монастыре на Салачике относится к XVI веку¹, здесь мы видим сообщение об уже существующей немалое время монашеской обители. Таким образом, вполне резонно отнести его основание к более раннему времени.

Что касается определения даты возникновения этого монастыря путем археологических раскопок, то здесь возникает сложность иного рода. Дело в том, что раскопки в скальных сооружениях осложняются двумя обстоятельствами: 1) отсутствием здесь культурного слоя; 2) трудностями технического характера, такими как отдаленность от населенных пунктов, отсутствие удобных для подъезда дорог, отдаленность от источников воды². В случае с Успенским монастырем нет трудностей, указанных во 2-м пункте, что же касается наличия культурного слоя, то здесь мы можем наблюдать практически полное его отсутствие, поскольку пещерный храм Успения Божией Матери и первые монашеские кельи вырублены в скале. Проведение раскопок возможно только в окрестностях, что может лишь отчасти пролить свет на время возникновения этого, бесспорно, древнего монастыря.

Поэтому пещерные города Крыма, к числу которых относится и Успенский Бахчисарайский монастырь, еще в XVIII веке получившие определение «загадочных», остаются таковыми, в сущности, и в настоящее время.

Среди ряда ученых существует мнение о том, что название «пещерные города» требует пересмотра — как не отражающее сущности этих поселений. В древних городах, отнесенных к категории «пещерных», основными были наземные постройки, в то время как пещеры выполняли вспомогательную функцию. В пещерных монастырях мы наблюдаем совсем иную картину, эти монастыри в прямом смысле слова являются пещерными, поскольку здесь все было высечено в скале, а наземные постройки только дополняли пещерную основу или выполняли специальные функции, например, хозяйственных построек или оборонительных сооружений.

В настоящее время существует три точки зрения, касающиеся времени и обстоятельств возникновения пещерных монастырей:

1. Возникновение пещерных монастырей относят к дохристианской эпохе, а находящиеся в них пещерные храмы считают поздним использованием этих древних сооружений. Сторонники этой гипотезы опираются на свидетельства античных авторов о троглодитах. Создание пещерных городов эта точка зрения приписывает неолитической культуре, киммерийцам, таврам и скифам.

2. Пещерные монастыри возникли как убежища, созданные христианами для спасения от преследований. Существуют различные вариации этого мнения, указывающие на преследования ранних христиан со стороны язычников, на преследования арианами православных и, наоборот, на иконоборческую смуту.

3. Пещерные города являются не поселениями, а некрополями и склепами для умерших, аналогичными римским катакомбам³.

Пещерные монастыри — одни из самых впечатляющих сооружений древних жителей Горного Крыма. Это во многом связано с соседством этих сооружений с таинственной, пустынной горной местностью. «Узкие и глубокие долины отделяют друг от друга горы-останцы с плоскими вершинами, которые мощно возносятся над лесистыми склонами. В их известковой толще и высекали сотни пещер, издавна служивших местным обитателям Таврики»⁴.

Многие исследователи полагают, что пещерные сооружения — это не просто передовая цепь укреплений византийских рубежей, а закономерный результат той ситуации, какая сложилась в юго-западном нагорье после нашествия гуннов. Итогом этого вторжения стало то, что оседлое земледельчество между второй грядой Крымских гор и западным побережьем замерло. С V века и в последующие столетия оно прослеживается в районе Внутренней гряды и в долинах горных рек Качи, Альмы и Бельбека. В это время оседлое население предгорий осваивается в Горном Крыму, как наиболее защищенном от нападений степняков. Вместе с ним передислоцируется и сухопутный торговый путь из степей Крыма в Херсонес, возникший еще в период господства скифов в предгорьях Крымского полуострова. На протяжении этого пути возникают Чуфут-Кале, Эски-Кермен, Мангуп, Каламита и прочие укрепления по образцу замков⁵, которые служили местному населению убежищами во времена нашествий.

Таким образом, в строительстве пещерных сооружений выражалась общность интересов Византии и местного населения Горного Крыма. При этом Византийские строительные приемы сочетались с Таврскими методами строительства укрепленных убежищ. Однако эти укрепления вели независимую от Херсонеса — форпоста Византии — жизнь, содержали свои вооруженные силы, о чем свидетельствуют археологические раскопки, не обнаружившие среди могильников в этом регионе ни одного захоронения византийского воина.

Возникали пещерные поселения не на пустом и необжитом месте. В их создании прослеживается совершенное знание местности и наиболее подходящих мест для возведения укреплений. Таким знанием, по всей видимости, обладали потомки коренного населения Таврики — тавров и тавро-скифов, а не переселенцев эпохи переселения народов, таких как сарматы, аланы и готы, которые, согласно свидетельству Прокопия, предпочитали жизнь в поле, а не за стенами. Напротив, древние тавры отличались искусством использования таких естественных условий, как скалы, обрывы, пещеры, таким образом, чтобы они уже сами по себе служили укреплением, человеку оставалось только усовершенствовать природное сооружение. Известный крымский археолог Н.П. Шульц писал: «Многие средневековые крепости и замки возникли на местах таврских поселений и унаследовали от них некоторые строительные приемы»⁶.

Преподобный Феодор Студит

Как уже отмечалось, название «пещерные города» является условным, с точки зрения классификации, у современных исследователей, которые разделяют эти города на:

1) Крепости-замки: Бакла, Тепе-Кермен, Кыз-Кермен, Каламита и Сюйреньская крепость.

2) Монастыри, не имеющие специальных оборонительных сооружений: Успенский монастырь, Шулдан, Челтер. Многие из монастырей Горного Крыма прекратили свое существование в результате нашествия татар в XIII в.⁷ Успенскому монастырю история судила стать центром православия на территории Крымского полуострова.

3) Собственно города, являющиеся центрами торговли и ремесел, располагавшиеся обычно на оживленном торговом пути. К ним относятся Мангуп и Чуфут-Кале, которые и в XIV—XV веках были оживленными городами. «Крупным городом мог стать и Эски-Кермен, если бы не принесенные ему разрушения»⁸.

Благодаря археологическим раскопкам выявлен облик средневековых наземных сооружений, к которым в основном и приковано внимание исследователей, т. к. такие находки можно археологически датировать, сопоставив их с письменными источниками. С пещерами дело обстоит сложнее, поскольку культурный слой в них и вокруг них отсутствует. В силу этого обстоятельства пещерам приписывают вспомогательную хозяйственную роль. Однако подобное заявление будет голословным в тех случаях, когда речь идет о монастырях, пещерных храмах, склепах и даже о жилых помещениях.

На основании вышесказанного становится понятным, почему определить точное время основания Бахчисарайского Успенского монастыря не берется никто. В научном мире существует несколько версий.

К первой группе версий принадлежат мнения исследователей, относящих время основания Успенского монастыря к первым векам христианской эры. Согласно этой точке зрения, пещерный Успенский монастырь или был основан первыми христианами, искавшими убежища от язычников, или ими были приспособлены более ранние сооружения, основанные в дохристианскую эпоху. Ведь не случайно в глубокой древности «пещеры служили для жилья, для погребений, причем последние должны были напоминать жилище, а некоторые пещеры считались местом обитания божества, святилищем»⁹. Возможно, одно из таких погребальных или культовых сооружений ранние христиане стали использовать как храм.

Вторая группа ученых выдвигает версию об основании монастыря в VIII—IX веках греческими иноками-иконопочитателями, бежавшими из Византии от преследований иконоборцев. «Ущелье, чем-то похожее на древний Афон, напомнило им родные края, поразило своей красотой, и к тому же здесь находился источник пресной воды. Первые монахи, поселившиеся здесь, выдолбили в скале храм и пещеры-кельи — свои новые жилища»¹⁰. По всей видимости, монахи не только обрели здесь убежище, но и ниву для миссионерских подвигов. «Расположение монастыря оказалось интересным и выгодным: он существовал как бы на границе двух миров — христианского и языческого. В долинах неподалеку от монастыря археологи обнаружили христианские могильники, датируемые VI веком. Эти находки косвенно подтверждают: если существовали христианские поселения, то верующим нужны были храмы для проведения богослужений. Христианские поселения соседствовали с языческими алано-готскими племенами. Это позволяло первым инокам заниматься миссионерским трудом, нести местным племенам свет Божественного Откровения»¹¹. Конечно, с таким утверждением Е.М. Литвиновой можно согласиться лишь отчасти: как известно, крымские готы с IV века были христианами, однако их христианизация не исключает существования других народов, по-прежнему придерживающихся язычества.

К этой же группе можно отнести предположение об основании пещерного храма Успенского монастыря арианами, спасавшимися от преследований со стороны православных.

Наконец, сторонники третьей версии относят к XV веку время основания Успенского монастыря. Они считают, что ранее монастырь находился в пещерах у южной стороны Чуфут-Кале, но после захвата города турками в 1475 году его перенесли на новое место. Ссылаясь на древние рукописи, к сожалению, не дошедшие до нас, эту версию поддержал известнейший исследователь крымской древности А.Л. Бертье-Делагард в XIX веке.

Постараемся теперь подробнее рассмотреть эти точки зрения.

Утверждения об основании пещерного храма в Успенской скале в дохристианскую эпоху опираются на наличие в Успенской церкви сложенных в форме стола камней, внешне напоминающих дольмен¹². На подобном жертвеннике в Успенском монастыре совершалось всенощное бдение накануне престольного праздника Успения Пресвятой Богородицы до закрытия монастыря в 1921 году.

Иконоборческий собор. Хлудовская Псалтирь. Константинополь. Ок. середины IX в.

Художник и исследователь Крыма Д. Струков полагал, что эти камни были сооружены древними таврами, и проводил аналогию между жертвенниками тавров и упомянутыми в Ам. 4,4 пророком Амосом «галгалами», предназначенными для жертвоприношений. Согласно книге пророка Амоса, галгалы находились вблизи городов. Таким образом, Д. Струков предполагал, что в далеком прошлом Успенская церковь была таврским святилищем, а позднее, в христианскую эпоху, являлась обращена в храм. «В христианские храмы могли быть обращаемы и молитвенные помещения прежнего вероучения туземцев. Не оттого ли, — писал Д. Струков, — пещерные храмы, сохранившиеся до наших дней, имеют самобытный характер, отличный от древних храмов, имеющихся в Риме, Палестине, на Афоне и в других местах?»¹³. Косвенно это предположение Д. Струкова подтверждает археологическая находка известного археолога Н.И. Репникова, обнаружившего над монастырем каменные ящики тавров¹⁴.

Возникновение находящегося напротив Успенского монастыря, на другой стороне Мариампольского ущелья, Чуфут-Кале М. Протопопов относит к VI веку до Р.Х. Он опирается на караимские рукописи, сообщающие о том, что Чуфут-Кале был заселен караимами за 500 лет до Р. Х. и назывался тогда «Села Юхудим» — «Иудейская скала»¹⁵. На основании этого можно предположить, что и пещеры в Успенской скале были основаны в это же время если не караимами, то другими обитателями древней Тавриды. Здесь, однако, необходимо учитывать, что содержание караимских источников носит порой легендарный характер, не имеющий подтверждения в других письменных источниках или археологических находках.

В.Х. Кондараки относит Успенский пещерный монастырь к числу сооружений, оставленных нам первыми проповедниками Евангелия в Крыму. Среди крымских греков существовало предание, согласно которому Успенскую скалу посетил святой апостол Андрей, и на одной из стен храма он собственноручно изобразил лик Пресвятой Богородицы. Но более правдоподобным В.Х. Кондараки полагал относить время возникновения этого храма к эпохе появления св. Климента Римского в Инкермане. У подножия Успенской скалы в то время существовало тавро-скифское поселение, жители которого приняли крещение в Инкермане и соорудили у себя дома церковь по образцу Инкерманской¹⁶.

Еще один исследователь христианской истории Крыма — архиепископ Гавриил (Розанов) — основание Успенской церкви относил к эпохе распространения христианства в Крыму в I—III веках, когда поселившиеся здесь христиане должны были скрываться от преследований язычников «в горах, в вертепах и пропастех земных»¹⁷.

А. Гроздов предполагал, что пещерная церковь в Успенской скале является одним из древнейших храмов Крыма, который был основан если не во времена апостолов в I веке, то непременно ближайшими преемниками апостолов во II веке. По мнению А. Гроздова, версия об основании пещерного храма в первые века христианской эры находит подтверждение в памятниках и надписях на могильных плитах, «открытых на караимском кладбище (Чуфут-Кале) или Иосафатовой долине, каковые в самом близком расстоянии от этой церкви»¹⁸. Н.Н. Мурзакевич также полагал, что, возможно, Успенский пещерный монастырь был основан в первые века христианства приверженцами новой веры, гонимыми и утесняемыми язычниками¹⁹. Французский путешественник маршал Мармон, посетивший Крым в первой половине XIX века, при описании Успенского монастыря замечал: «Без сомнения, тут было жилище первых христиан в средние века»²⁰.

Священник Александр Некропин свое предположение об основании пещерных крымских храмов в первые века христианства основывал на предании из жития священномученика Климента Римского, согласно которому святой муж Церкви, преемник апостолов, сосланный на отдаленные берега Эвксинского Понта, успешно проповедовал здесь слово Божие и соорудил 75 храмов. Возникает вопрос: где могло быть устроено такое количество храмов в то время, когда весь полуостров был заселен языческими народами, значительная часть которых была кочующими племенами. Естественно, что лучшим убежищем для бедствующих и гонимых христиан были неприступные скалы с уже готовыми пещерами, находящимися в неприступных местах, среди гор, покрытых в то время непроходимыми лесами²¹. При этом А. Некропин замечал, что ни одна из многочисленных крымских пещер с явными признаками обитания в них древних христиан не сохранила признаков христианского храма. Мнение об основании Успенского скита в XV веке, что было обусловлено необходимостью устройства духовного центра для христиан, живших внутри полуострова, А. Некропин считает лишенным «всякого положительного основания»²².

Гораздо большее распространение получила точка зрения, связывающая основание пещерных монастырей Крыма, в том числе и Успенского, с монашеской эмиграцией из малоазийских провинций Византийской империи в VIII веке, в эпоху иконоборчества. О переселении в Крым монахов-иконопочитателей имеются сведения в «Житии Стефана Нового». В VIII веке утесняемым иконопочитателям Малой Азии было известно, что паства Таврических епархий трудами св. Иоанна Готского и св. Стефана Сурожского была верна почитанию святых икон. «Защитники святых икон, подвергаясь тяжкому гонению в столице империи и Малой Азии, знали о верности Православию в странах «Эвксинопонта»²³. «Житие Стефана Нового», агиографический²⁴ памятник начала IX века, составленный в Константинополе, повествует о жизни св. Стефана Нового, запечатлевшего свою преданность почитанию святых икон мученической смертью в 765 году. В своих беседах с иконопочитателями св. Стефан указал им на местности, где они смогли бы найти надежное убежище от иконоборцев. Среди таких безопасных прежде всего указаны северные склоны побережья Понта Эвксинского, а именно: «Побережные его области, лежащие по направлению к Закхийской епархии, и пространства от Боспора (Керчи), Херсона, Никопсиса, по направлению к Готии низменной»²⁵. Затем в перечне стран, рекомендованных св. Стефаном Новым, следуют южная Италия, нижняя Ликия и средиземноморские острова.

Совет св. Стефана был реализован, одни группы монахов эмигрировали в Таврику, другие — в Италию, третьи — на Кипр. Как сообщает «Житие Стефана Нового»: «Монашество было словно уведено в плен, и Византия осиротела»²⁶.

Как известно, монашеская эмиграция из Константинополя и Малой Азии была прямым следствием тех преследований, которым иконоборцы подвергли монахов, особенно твердо стоявших за иконопочитание. Имеется множество исторических свидетельств о массовой эмиграции греческих монахов в Италию и об основании ими там монастырей.

Подтверждением свидетельства «Жития Стефана Нового» о переселении монахов в Таврику служит тот факт, что в тесных отношениях с представителями церковной иерархии Таврики находился св. Феодор Студит (ум. 826 г.), один из выдающихся противников иконоборчества. Эпистолярное наследие этого святого сохранило письмо к находящимся в изгнании в Херсонесе епископам. В письме, адресованном «архимандриту Готии», св. Феодор Студит отвечает на жалобы, вызванные раздорами в среде крымского монашества, и дает правила, касающиеся монастырского устава и норм монашеской жизни. «Очевидно, среди множества монахов, находивших приют в Тавриде, были люди, настоявшие на высоте своего подвига и вызывавшие своим поведением раздоры и соблазн»²⁷.

Опираясь на такие свидетельства, Ю.А. Кулаковский возникновение пещерных монастырей Горного Крыма связывает с монашеской иммиграцией. Как правило, монастыри возникали либо в отдельных скалах (Шулдан, Мармара, Качи-Кальон, Тепе-Кермен, скала в окрестностях Сюйреньской башни), либо в городах (Черкес-Кермен и Мангуп-Кале), или в окрестностях городов (Инкерманский и Успенский монастыри). Эти монастыри расширялись и обустраивались в XII—XV веках, что подтверждают немногочисленные эпиграфические свидетельства, сохранившиеся местами на стенах пещер, и высеченные в скале кресты, относящиеся к поздним временам. Возникновение некоторых крымских монастырей Ю.А. Кулаковский считает возможным отнести к более позднему времени, но начало пещерножительства как особого типа монашеского устройства в Крыму он все-таки относил к периоду иконоборческой политики византийского правительства и оттока монашествующих из Малой Азии в Тавриду. Предпосылкой для такого предположения стало типологическое сходство между пещерными монастырскими комплексами Крыма и Южной Италии и Сицилии, последние также были сооружены бежавшими из Малой Азии монахами-иконопочитателями, которые перенесли в Италию процветавший на их родине тип пещерножительства. «Такие же эмигранты, направлявшиеся на северное побережье Черного моря, могли занести его и в горы Южного берега Крыма. По условиям места и по характеру горной породы он привился здесь и передан был отсюда на Днестр, а может быть, и в Киев»²⁸.

Точку зрения Ю.А. Кулаковского о распространении крымских монастырей в VIII—IX веках в связи с миграцией иконопочитателей разделяет современный исследователь истории Крыма Т.М. Фадеева, которая замечает, что это мнение поддерживает также большинство исследователей, несмотря на скудость археологических свидетельств. Она пишет: «Пещерножительство, ведущее начало от египетской Фиваиды, символ бегства от мира, захоронение себя в недрах гор в предвкушении жизни вечной, имеет в христианстве давние традиции. Неудивительно, что монахи-иконопочитател и, «жители пещер и обитатели гор», по выражению св. Стефана Нового, выбирали места и обустраивали их так, чтобы они напоминали им изначальную Фиваиду — отсюда типологическое сходство подобных сооружений на окраинах Византийской империи»²⁹. Еще одним доводом в пользу возникновения Успенского монастыря (наряду с другими пещерными монастырями Горного Крыма) в VIII в. служат результаты археологических исследований. В начале XIX в. исследователи пещерного монастыря Тепе-Кермен, находящегося недалеко от Успенской обители, в пещере ниже церкви находили множество человеческих костей. По всей видимости, данная пещера была костницей (иначе — усыпальницей), в которой складывались вынутые из гробниц кости. «Поскольку носителями этих традиций были иконопочитатели, бежавшие на окраины империи, особенности тепекерменской церкви могут служить косвенным доказательством их пребывания здесь»³⁰.

Святитель Стефан Сурожский

Помимо упомянутых выше агиографических памятников «Житие Стефана Нового» и «Житие Феодора Студита», об эмиграции монахов-иконопочитателей из Константинополя и Малой Азии нам известно из таких памятников, как «Жития» преп. Иосифа Песнописца, преп. Иоанна Психонта, свт. Стефана Сурожского и свт. Иоанна Готского³¹.

Выбор иконопочитателей не случайно выпал на Крым. Известно, что в VIII веке влияние Византийской империи на полуострове ослабло. Возникающие на периферии империи монастыри, а также значительная часть христианского населения, бежавшего от преследований иконоборцев, в этот период не признавали над собой власти константинопольского патриарха-иконоборца и императора, представители которого еще сохраняли иконоборческое влияние в Херсонесе. Возможно, это и было одной из причин, вызвавшей строительство монастырей на территории Хазарского каганата или же на находящихся под ослабленным контролем официальной власти землях. Однако стремление к элементарной безопасности на этих политически нестабильных территориях, наводненных по-прежнему язычниками, вынуждало устраивать обители в естественно защищенных районах. Здесь и был применен опыт сооружения жилых и хозяйственных помещений в труднодоступных скалах, имевших большое распространение в Малой Азии. «Такие сооружения, бесспорно, не могли защитить от уничтожения, например, при военных походах хазар, которым подвергались многие крупные населенные пункты в VIII—IX веках, но вполне годились для защиты от мелких грабительских банд, всегда сопутствующих любой нестабильной политической обстановке»³².

Таким образом, напрашивается вывод о том, что распространение иконопочитания и усиление его влияния на окраинах Византийской империи, далеких от Константинополя, а также возникновение там монастырей, проистекало из политики византийских императоров-иконоборцев, изгонявших иконопочитателей из городов империи и искоренявших монашество, что объективно содействовало развитию монашеской жизни в Таврике³³.

Для Крыма иконопочитательская иммиграция имела и другое значение. Помимо толчка к развитию духовно-аскетической жизни, она принесла сюда передовые для своего времени методы ведения хозяйственной жизни и «относительно развитые феодальные отношения»³⁴. Монахи-иконопочитатели ускорили окончательную победу Православия в Крыму, наступившую в VIII—IX веках. Среди местного населения они обрели поддержку всех слоев общества.

Массовое переселение христиан-иконопочитателей в Таврику вызвало возникновение местных монастырей. «Можно предположить, что иконопочитательские киновии в Крыму, начиная с середины VIII века, являются наиболее активными пропагандистами ортодоксального христианства, а также культуры нового, уже созревшего в Центральной Византии и Малой Азии экономического уклада»³⁵.Такие небольшие обители соответствовали идее преподобного Феодора Студита, ратовавшего за их самостоятельность от иконоборческой иерархии. Этот святой учил об основании натуральных хозяйств, находящихся на самообеспечении, которые бы не зависели от внешних условий. Общины монахов, осваивавших территорию Таврики, были не только центрами христианской культуры и проповеди христианского вероучения, но и становились земельными собственниками.

Ряд исследователей, такие как О.И. Домбровский, И.А. Баранов и другие, с иконопочитательской миграцией связывают также изменения в этническом составе населения Крыма. Они отмечают интенсивный процесс строительства многочисленных поселений, оборонительных сооружений, храмов и монастырей. Активная христианизация коренного населения Таврики и возрастающее влияние греков Малой Азии на местную культуру археологи прослеживают по резко изменившемуся погребальному обряду³⁶. К X веку христианство становится господствующей религией Прибрежного и Горного Крыма, заселенного преимущественно грекоязычным готским и аланским населением, о чем наглядно свидетельствует установленный археологами факт строительства христианских храмов не только в городах, но и в большинстве исследованных на сегодняшний день поселениях. В это же время христианство начинает распространяться и среди тюркского населения Крыма³⁷. Немаловажная заслуга в этом справедливо принадлежит переселившимся в Крым монахам-иконопочитателям. Однако интенсивному развитию здесь монашеской жизни препятствовали нестабильная политическая ситуация на полуострове и ослабевшее влияние Византийской империи, в которой к власти к этому времени пришло иконопочитательское правительство.

Усилению православного влияния в Крыму с середины VIII века способствовала не только монашеская миграция, в которой некоторые исследователи видели еще и миссию по обращению язычников, живущих на периферии империи. Т.М. Фадеева отмечает и такое обстоятельство, как ссылка в Херсонес опальных вельмож, приверженных Православию³⁸. Вторичное усиление иконоборчества в первой половине IX века, сопровождавшееся выселением в Крым иноков и иконопочитательской знати из центральных областей империи, способствовало росту влияния монастырей в Таврике.

Что же касается местности, где возник Успенский монастырь, то в VIII—X веках она была заселена алано-готами и, в меньшей степени, греками, которые исповедовали веру Христову. Поэтому теоретически Мариампольское ущелье было удобным местом для поселения первых монахов: «с одной стороны, отдаленность от густонаселенных центров, пограничье с языческим миром, требующим миссионерского труда проповедников, с другой — близость к торговым путям средневековья»³⁹. Однако и эта точка зрения требует более археологически аргументированного обоснования, поскольку наличие в древности отдельных келий на месте монастыря еще не свидетельствует о том, что здесь существовала общежительная обитель, которая могла, бесспорно, возникнуть позднее.

К VIII веку возникновение Успенского монастыря и прочих пещерных храмов и монастырей, высеченных в различных местах Крымских гор, относит и А.А. Васильев, также связывающий их основание с монашеской миграцией. А.А. Васильев считает правомерным сравнение их с аналогичными сооружениями в Южной Италии⁴⁰.

Жильбер Ромм, говоря об Инкерманском монастыре, не касаясь времени его основания, высказывает мнение о том, что этот монастырь существовал уже во время похода киевского князя Владимира, т. е. допускал время основания этого монастыря не позднее X века⁴¹. Вероятно, основание Успенского монастыря Жильбер Ромм относил к этому же периоду.

Ю.А. Катунин также придерживается мнения об устройстве пещерной Успенской церкви в VIII—IX веках и связывает ее возникновение с деятельностью бежавших из Византии в Крым иконопочитателей⁴². Эта же точка зрения была высказана А.Г. Герценом и О.А. Махневой в изданном в 1989 году труде «Пещерные города Крыма»⁴³, авторы отнесли время устройства пещерной Успенской церкви к концу VIII — началу IX века.

Комиссия управления по делам архитектуры при Совете Министров УССР при обследовании Успенской пещерной церкви в 1956 году определила время устройства храма до прихода татар в Крым, т. е. в XIII веке, этот вывод был засвидетельствован в официальном документе⁴⁴.

Отшельник

Существует и оригинальная точка зрения, которую условно можно отнести ко второй группе версий, о времени основания пещерных монастырей Крыма. Так, А. Фабр устройство Инкерманского монастыря и других пещерных обителей приписывал монахам-арианам, скрывавшимся в неприступных горных убежищах «в то время, когда исповедание их, распространившееся в одно время на Востоке и господствовавшее в Херсонесе, было впоследствии гонимо»⁴⁵. Высказывая свою точку зрения, А. Фабр при этом ссылается на академика Палласа.

Следует отметить, что информация об Успенском монастыре в источниках справочного характера по большей части также относит время возникновения Успенского монастыря к эпохе монашеской иммиграции в VIII — начале IX века⁴⁶.

Наконец, существует третья точка зрения, относящая время основания Успенского Бахчисарайского монастыря к XV веку. Как правило, сторонники этой гипотезы устройство обители в бахчисарайских скалах связывают с нашествием османов и присоединением Крыма к Порте. Ф. Ливанов полагает, что основание Успенского монастыря следует относить ко второй половине XV века, когда Южное побережье Крыма, будучи отделено от прочей части полуострова, стало турецким владением, в результате чего «сношения христиан внутренних стали труднее с христианами южного берега. Так, естественно было для внутренних христиан Крыма, угнетаемых в религиозном отношении татарами, устроить собственный монастырь — Успенский»⁴⁷. А.Л. Бертье-Делагард основание Успенского монастыря, единственной из крымских обителей, о которой имеется прямое летописное свидетельство, относит к первой половине XV века. К этой же эпохе он относит и возникновение других монастырских храмов, имеющих явно монастырский облик и обстановку. В указанное время в жизни населения полуострова происходит событие, побудившее жителей Таврики искать отшельничества и уединения в труднодоступных и пустынных местах Крымских гор. «Таким побуждением к отрешению от суеты мирской было окончательное завладение Крыма татарами и особенно распространение между ними магометанства и турецкого влияния, а затем с ними связанных подавления и истребления последних остатков сколько-нибудь самостоятельных владений, генуэзских и греческих»⁴⁸.

Успенский Бахчисарайский монастырь, таким образом, в XV веке явился на помощь изнемогающему христианству, возникнув в центре крымского исламизма. Основание монастыря происходило на фоне необыкновенных явлений, оказавших большое влияние на народ и его веру как раз в то время, когда христиане в неравной борьбе с исламом пали духом и утратили надежду отстоять свою религию. «Среди гонений и тяжких испытаний, среди народного уныния и отчаяния является сверхъестественная небесная сила, в образе Пресвятой Богородицы, и, укрепив надежду и веру народа, вооружает его на новую брань с противниками учения Христова. Естественно, что такое обстоятельство имело весьма важное значение для народа и произвело на него сильное влияние»⁴⁹. На фоне этих событий Бахчисарайский монастырь, в силу чудесного явления иконы Божией Матери, становится центром крымского христианства.

Епископ Гермоген (Добронравин), занимавшийся изучением христианской древности Крымского полуострова, указывал, что точное время основания Успенского монастыря неизвестно, и склонялся к мнению об основании этой обители в XV веке⁵⁰.

Ф. Хартахай в своем труде «Христианство в Крыму», рассматривая вопрос о времени основания Бахчисарайского монастыря, оспаривал мнение архиепископа Иннокентия (Борисова) о возникновении монастыря семью веками ранее прихода на Крымский полуостров татар. Предание о явлении Бахчисарайской иконы Божией Матери свт. Иннокентий объяснял так: «По соображению упоминаемых в народном предании обстоятельств, как-то: совершенной дикости места, существование греческих князьков (топархов), неупоминание о татарах, усердие к святой иконе генуэзцев и прочего, должно полагать, что событие сие произошло еще до нашествия в Крым монголов, когда процветали там колонии генуэзские и держались еще остатки греческого владычества, т. е. не менее как веков за семь»⁵¹.

Ф. Хартахай приводил свои возражения против такого рассуждения. Во-первых, по его мнению, топархи появились в Крыму не ранее XIV века, и, во-вторых, генуэзцы осели в Крыму после татар, заключив договор с ханом Орам-Тимуром в 1266 году. Поэтому начало существования Успенского монастыря Ф. Хартахай относит ко второй половине XV века. «С этим, — заключает Ф. Хартахай, — согласится всякий, кто хоть сколько-нибудь знаком с судьбой христианства в Крыму»⁵². Он также связывает основание Успенского монастыря с присоединением Южнобережья Таврики к султанским владениям. В силу сложности сношений с христианами Южного берега Крыма для христиан внутренней части полуострова было естественным учредить собственный орган, которым и стал Успенский монастырь. В пользу этого аргумента свидетельствует, по мнению Ф. Хартахая, и внешнее устройство обители. По наблюдению христиан, устроенные обычным образом монастыри удобны для разрушения, поэтому был основан такой монастырь, для разрушения которого необходимы титанические усилия и который совершенно не поддается пламени. «Это главная причина, по которой Богородица указала христианам устроить Ей храм в недрах неприступной скалы»⁵³.

Существует также точка зрения, приписывающая основание Успенского монастыря в неприступной скале критским христианам в XV веке⁵⁴. Сведения об основании монастыря в XV веке мы можем найти в изданных до 1917 года справочниках, в которых устройство обители связывалось с явлением иконы Божией Матерн⁵⁵.

Среди современных исследователей сторонником версии об основании Успенского монастыря является А.Г. Герцен. По его мнению, Бахчисарайский монастырь возник в XV веке после того, как татары выгнали монахов из небольшого пещерного монастыря возле Южных ворот Чуфут-Кале⁵⁶. Такой вывод А.Г. Герцен делает на основании результатов археологического обследования десяти пещер перед стеной с Южными воротами Чуфут-Кале, которые расположены по обе стороны ведущей на городище дороги, причем расположены в 3—4 яруса. «Все они схожи между собой и соединялись лестницами, следы которых еще различимы в скале. Кое-где стена пересекает эти лестницы, «разъединяя» пещерный комплекс»⁵⁷. На стенах этих пещер археологи обнаружили выцарапанные кресты. По заключению А.Г. Герцена, эти пещеры возникли ранее существующей оборонительной стены и составляли первоначально единый комплекс, наиболее схожий с пещерными монастырями Горной Таврики.

Несколько обособленной выглядит точка зрения Ю.М. Могаричева, который строительство Успенского монастыря связывает с возникновением княжества Феодоро⁵⁸. С этим же историческим явлением он связывает и основание других крымских монастырей, таких как Чильтер-Коба (XIV—XV века), Чильтер-Мармара (XII—XIII века), Шулдан (XIII—XIV века) и основной части монастырских комплексов Инкермана (XIV—XV века).

Таковы основные мнения по вопросу о времени возникновения Успенского монастыря. На наш взгляд, наиболее вероятной остается вторая точка зрения, относящая возникновение Успенского монастыря и других крымских пещерных обителей к VIII веку. Хотя и не существует прямых свидетельств, сообщающих об основании монахами-иконопочитателями монастыря в Успенской скале, однако аргументы сторонников этого мнения убедительны. Во-первых, нельзя отбросить в сторону сообщения таких агиографических памятников, как «Житие Стефана Нового» и «Житие Феодора Студита», а также письма прп. Феодора, свидетельствующие об эмиграции малоазийских монахов в Крым и о монашеской жизни на полуострове, например послание с правилами монашеской жизни и нормами монастырского устава. Во-вторых, аргументом в пользу возникновения Успенского монастыря в VIII веке служит его типологическое сходство с южноитальянскими монастырями, основание которых в VIII веке подтверждено многочисленными свидетельствами.

Что же касается версии о строительстве Успенского монастыря в XV веке, то, на наш взгляд, сложно представить, чтобы строительство монастыря в неприступной скале возле столицы Крымского ханства — оплота ислама на полуострове — было возможным. Совсем другое дело, если к XV веку относить не основание, а обновление монастыря, когда ранее существовавшие пещеры были вновь населены монахами, и в них возродилась монашеская жизнь. Предание об этом сохранялось не только у православных жителей Крыма, относящихся к этому месту с особым благоговением, но и у мусульман, называвших Мариампольское ущелье «Эл-кодс» — «святое место». Среди татар долго сохранялось предание, что здесь в давние времена жили «карабаши» — «черноголовые», т. е. монахи-отшельники, которые «яко птицы Божии, витали на нырищах каменных, руками их устроенных», свидетельствуя потомкам о своем благочестивом подвижничестве⁵⁹.

По всей видимости, в VIII веке был основан пещерный храм пещерные жилые и хозяйственные помещения, в которых обитали монахи и несли свои подвиги. Но со временем пещеры эти опустели, а монахи, очевидно, перебрались в другие монастыри. С явлением здесь чудотворной иконы Божией Матери монашеская жизнь возобновляется, начинается возрождение обители, а вместе с этим и новый виток истории Успенского монастыря.

Примечания

1. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 8.

2. Воронин Ю.С., Даниленко В.Н. Обстоятельства и время возникновения пещерных городов Крыма. / Проблемы истории «пещерных городов» в Крыму. Симферополь: Таврия, 1992. С. 170.

3. Воронин Ю.-С., Даниленко В.Н. Указ. соч. С. 175—176.

4. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 130.

5. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 132.

6. Шульц Н.П. О некоторых вопросах истории тавров. / Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху. М., 1959. С. 263.

7. Фадеева Т.М. Крымские пещерные города и крипты. Симферополь: Бизнес-Информ, 2012. С. 37.

8. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 133.

9. Там же. С. 136.

10. Литвинова Е.М. Указ. соч. С. 339.

11. Литвинова Е.М. Указ. соч. С. 339.

12. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 114.

13. Струков Д. Древние памятники христианства в Тавриде. М., 1876. С. 7.

14. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 114.

15. Протопопов М. Чуфут-Кале, Тепе-Кермен, монастырь св. Анастасии и Качи-Кальон близ Бахчисарая. Севастополь, 1905. С. 9.

16. Кондараки В.Х. Универсальное описание Крыма. Т. 4, ч. 16. СПб., 1875. С. 38.

17. Гавриил (Розанов), архиепископ Херсонский и Таврический. Хронологическое описание церквей епархии Херсонской и Таврической. // Записки Одесского Общества Истории и Древностей (далее ЗООИД), т II. Одесса, 1848. С. 197.

18. Гроздов А. Сведения о Бахчисарайской Успенской церкви, устроенной в каменной скале. // ИТУАК, № 9. 1890. С. 65.

19. Мурзакевич Н.Н. Поездка в Крым в 1836 году. // ЖМНП, № 13. 1837. С. 638.

20. Мармон О.Ф.Л. Путешествие маршала Мармона, герцога Рагузского, в Венгрию, Трансильванию, Южную Россию, по Крыму и берегам Азовского моря. (Перевод с франц. Кс. Полевого). Т. 1. М., 1840. С. 208.

21. Некропин А., свящ. Пещерная скала Бахчисарайского Успенского скита. // Таврические епархиальные ведомости (далее ТЕВ), № 2. 1880. С. 83.

22. Там же. С. 87.

23. Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. С. 72.

24. Агиография — изучение жития святых, богословских и историко-церковных аспектов святости.

25. Васильевский В.Г. Житие Стефана Нового. / Труды. Т. 2. СПб., 1909. С. 325.

26. Цит. по: Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. С. 73.

27. Цит. по: Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. С. 73.

28. Кулаковский Ю.А. Прошлое Тавриды. С. 75.

29. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 40.

30. Фадеева Т.М. Крымские пещерные города и крипты. С. 154.

31. Тур В.Г. Крымские православные монастыри XIX — начала XX века. История. Правовое положение. Симферополь, 1998. С. 18.

32. Тур В.Г. Указ. соч. С. 25.

33. Баранов И.А. О восстании Иоанна Готского. / Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма. Киев: Наукова думка, 1974. С. 156.

34. Там же.

35. Тур В.Г. Указ. соч. С. 19.

36. Айбабина Е.А. Могильники VIII—X веков в Крыму // Материалы археологии, истории и этнографии Таврики (далее МАИЭТ). Симферополь, 1993. С. 130.

37. Домбровский О.И. Средневековые поселения и «исары» Крымского побережья. / Феодальная Таврика, Материалы истории и археологии Крыма. Киев, 1974. С. 55.

38. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 41.

39. Тур В.Г. Указ. соч. С. 74.

40. Воронин Ю.С., Даниленко В.Н. Указ. соч. С. 176.

41. Там же.

42. Катунин Ю.А. Из истории христианства в Крыму. Таврическая епархия (вторая половина XIX — начало XX века). Симферополь: Таврия, 1995. С. 67—68. См. также: Катунин Ю.А. Монастыри Крыма в XIX—XX веках. Симферополь, 2000. С. 34.

43. Герцен А.Г., Махнева О.А. Указ. соч. С. 23.

44. ГАРК. Р-3385. Оп. 2. Д. 12. Л. 4.

45. Фабр А. Указ. соч. С. 37.

46. www.dvd.sebastopol.ua. См. также: www.tanger.ru/russian/Crimea/architecture/monastery/uspensk; также: http://home.cris.Net/~ismail/www/crimean.home.org/greeks/arch.htm

47. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 8.

48. Бертье-Делагард А.Л. К истории христианства в Крыму. Мнимое тысячелетие. Одесса, 1909. — С. 60.

49. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 4.

50. Гермоген (Добронравин), еп. Указ. соч. С. 478.

51. Цит. по: Хартахай Ф. Указ. соч. С. 28.

52. Там же.

53. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 29.

54. Христианские древности Крыма, Кавказа и Киева. / Русские древности в памятниках искусства. Вып. 4. СПб., 1891. С. 25.

55. Москвич Григорий. Иллюстрированный практический путеводитель по Крыму. Издание десятое. Одесса, 1901. С. 122.

56. http://archeologia.narod.ru/krim/kale.htm

57. Фадеева Т.М. Указ. соч. С. 118.

58. Могаричев Ю.М. Пещерные церкви Таврики. Симферополь, 1997. С. 101.

59. Гроздов А. Указ. соч. С. 65.