Вопрос и его история

Трудно представить себе, чтобы современный историк безоговорочно принимал на веру свидетельства письменных источников. Мы знаем теперь, как часто бывают они неясны, да к тому же — на первый взгляд — противоречивы. Или поступают к нам через вторые, а то и третьи руки, каждый раз хоть в чем-нибудь переиначенными. Впрочем, и непосредственные свидетели истории, древние или средневековые авторы, были тенденциозны: написанное ими всегда преследовало определенную политическую цель. Даже, казалось бы, бесстрастные и точные международные и государственные акты, юридические или торговые документы на самом деле тоже окрашены в партийные цвета их авторов, как-то социально обусловлены.

И все же, с точки зрения исторической науки, цена их беспредельна. Они — основная пища историка.

Источниковедение в наши дни — специальная отрасль истории. Критика источников — объективное взвешивание их смысла путем сопоставления между собой — отличала и прежде подлинно научное исследование. Но к нему мы прибавляем теперь использование разнообразнейших данных, добываемых при помощи других, смежных с историей, а порой и весьма от нее отдаленных научных дисциплин. Первостепенное значение приобрело при этом проецирование сведений, почерпнутых из письменных источников, на почву реальных фактов, часто на какую-либо конкретную местность с ее археологическими памятниками. Вот что становится ныне душой и ведущим методом этой еще молодой науки.

А лет сто — полтораста тому назад преобладало совсем другое. Не то чтобы тогда специалисты-исследователи знали историю хуже, чем мы (не столько-то уж и прибавилось за это время новых источников!). Принципиально иным, далеким от марксистско-ленинской методологии (тогда еще не созданной) было само отношение к историческому материалу. Большинство историков не столько искало в письменных источниках путь к исторической истине, сколько брало их на веру, а в археологических памятниках находило лишь подтверждение и иллюстрацию заранее принятых мнений.

Для того чтобы понять, как возникли первые представления о связи южнобережных руин с античными мифами или событиями древнегреческой и римской истории, чтобы увидеть, каким образом и почему представления эти опередили археологическое исследование самих памятников, перенесемся мысленно в ту эпоху, когда источниковедение, а вместе с тем и изучение древних памятников Южнобережья делали первые шаги. Взглянем на эти памятники глазами образованного россиянина конца XVIII — начала XIX в. Чтобы яснее представить себе обстановку, в которой приступали к работе первоисследователи древностей Таврики, нужно как-то ощутить атмосферу того времени.