B. В. Шполянский. «Правовое положение евреев в Таврической губернии в XIX в.»

Социально-экономическое положение еврейского народа в Крыму в XIX в. в научной литературе почти совсем не исследовано. Но изучение этого вопроса становится очень актуальным на фоне обострившихся в наши дни межнациональных отношений. Судьба евреев в Крыму, так же как и в Российской Империи, во многом поучительна. И мы не вправе допустить повторения ошибок, которые уже совершались в нашей истории, особенно в национальной политике.

После раздела государства Речь Посполитая и перехода к Российской империи, западно-белорусских, украинских и литовских земель, евреи, жившие там компактно, стали русскими подданными в качестве «инородцев». В 1791 г. им впервые была выделена для проживания в России «Черта оседлости», в которую с 1804 г. вошел и Крым. В 1811г. правительствующим Сенатом был принят документ под названием «Устав о правах евреев». Он регулировал социальное положение еврейского народа. В этом уставе, в статье 3 свода статей «О гражданских правах российских подданных евреев», говорилось: «Они навсегда свободны и ни под каким предлогом никому во владения отдаваемы быть не могут, даже если и перешли в другую веру»¹. Но понятие свободы подразумевает также и право жить там, где хочет человек, иметь право выбора. Такого права у еврейского народа не было. По статье 1 того же Свода статей им разрешалось проживать только в следующих губерниях: Таврической, Курляндской, Минской, Виленской, Витебской, Могилевской, Волынской, Гродненской, Киевской, Херсонской, Белостоцкой, Каменец-Подольской, Екатеринославской — т. е. лишь на землях, присоединенных в ходе раздела Речи Посполитой, и в Малороссии, но никак не во внутренних губерниях России. Это и была «Черта оседлости» еврейского народа.

30 ноября 1829 г. был издан новый Указ. По нему в перечень тех губерний, в которые было разрешено селиться евреям, была также включена Таврическая губерния, но с оговоркой — «кроме Севастополя». К 1832 г. все евреи, кроме семей служивших солдат и матросов, были выселены из города. Описание выселения целого народа в те годы приведено в статье, опубликованной в 1863 г. в «Морском сборнике»². Дальнейшее продолжение такой позиции по отношению к еврейскому народу нашло свое отражение в Законе от 3 мая 1882 г. По нему определялись категории поселений, в которых евреям запрещалось или разрешалось жить. Поселения по нему делились на местечки, где можно было жить евреям, и села, где им это запрещалось. В книге «Городские поселения в Российской Империи», составленной по приказу министра внутренних дел и напечатанной в 1864 г. в типографии Вульфа, поименованы следующие местечки в Таврической губернии по уездам: «в Симферопольском — Чуфут-Кале или Жидовский городок и Ново-Багут; в Бердянском — Большой Такмак; Днепровском — Каховка и Кинбурн; Евпаторийском — Шейхляр; Ялтинском — Алушта; Мелитопольском — Геническ, Благовещенское и Васильевка; Феодосийском — Судак»³.

4 апреля 1891 г. Сенат издал Указ, в котором разъяснялось, какие населенные пункты следует считать местечками, а именно: «Поселение может быть признано местечком только в том случае, если оно считается таковым официально, и чтобы в нем был установлен, согласно закона от 31 мая 1872 г., за № 50914, налог в пользу казны с недвижимого имущества взамен подушной подати с мещан»⁴. На основании этого Указа Таврическое губернское управление выносит свой вердикт: «Имея ввиду, что во всех поселениях, называемых местечками, в Таврической губернии, кроме Геническа, сказанный налог не взимается, то местечки эти, за исключением Геническа, должны быть признаны поселениями сельскими»⁵. А потому губернское правление определяет: «Признав местечком один лишь Геническ, все остальные поселения, в том числе именуемые до сего времени «местечками», считать поселениями сельскими, с распространением в них действия закона от 3 мая 1882 года»⁶.

В Уставе о правах евреев от 1811 г., в статье 4 было записано: «Они могут усердием к службе государственной, приобретать право на отличия по чести и чины на равных с прочими согражданами»⁷. Впервые за всю историю изгнания евреи, казалось, становились равноправными гражданами. Но, увы, это равноправие так и осталось на бумаге. В 1844 г. по предложению новороссийского генерал-губернатора, в ведение которого входила Таврическая губерния, в Положении «О подчинении евреев общему управлению в городах и уездах» было записано следующее: «Исполнение в уездах всех распоряжений правительства, относящихся к евреям, производится земскими судами через сельских старост, сотских и десятских, избираемых из местных жителей христиан, в ведомстве коих должны состоять и проживающие в тех местах евреи»⁸. И еще одна норма из этого документа: «Число членов Думы или Ратуши, заведующей евреями, остается то же, какое положено по штату, и из них не должно быть более двух евреев»⁹. Далее в документе говорилось, что «если йо болезни гласных из христиан, присутствие составлялось бы из Головы и двух гласных из евреев, то прикомандировать в Думу ратманов [советников — В. Ш.) или других гласных из христиан, кои хотя и были избраны, но остались под баллами [т. е. кому не хватило голосов], дабы никогда не было не только перевеса, но и равенства еврейских голосов против христианских. Гласные из евреев не могут исправлять должности городского Главы или старшего бургомистра ратуши»¹⁰.

Помимо ущемления общественно-политических прав еврейского народа, постоянно ущемлялись его гражданские права. Евреям нельзя было даже лечить своих детей в клиниках и больницах Москвы и Санкт-Петербурга. Доказывает это циркуляр «О невыдаче евреям билетов на отъезд в Москву и другие города Империи» от 9 декабря 1843 г., присланный министром внутренних дел Таврическому губернатору. В нем говорится: «Некоторые евреи, получив в местах постоянного жительства от медицинских начальств свидетельства о болезни, детей своих привозят в Москву и ходатайствуют о принятии в больницу и о дозволении им самим находиться при них для надзора и приготовления им еврейской пищи. Имея в виду, что приезд евреев в Москву для пользования в больницах не разрешается статьями Устава о паспортах и беглых от 1842 г., я прошу Ваше Превосходительство принять меры, чтобы по этой надобности не было выдаваемо евреям билетов в Москву и в другие города Империи, где нельзя им жить»¹¹. А ведь известно, что в провинции не всегда могли лечить те или иные болезни.

Что касается экономического положения, то по Уставу от 1811 г., все еврейское население Российской Империи было разделено на сословия. Всего таких сословий было пять. К первому принадлежало духовенство: т. е. раввины, подраввины и др. Ко второму — купечество: т. е. первостатейные и в гильдиях записанные купцы. К третьему — поселяне: т. е. люди, занятые в земледелии, садоводстве, скотоводстве и в других сельских отраслях. К четвертому относились мещане или городские жители, которые были заняты в конкретных ремеслах или в более мелких мещанских промыслах. К последнему, пятому, были отнесены шинкари: т. е. те, кто занимался мелочной продажей спиртных напитков где бы то ни было. При этом делении каждое сословие имело свои собственные льготы и обязанности. Так, в статье 15 того же Устава говорилось: «Еврейское духовенство освобождается от подушного и рекрутского налога»¹², а по статье 16 запрещалось «... всем членам семьи и самому представителю духовенства участвовать в торговых оборотах, откупах или в каких-либо мещанских промыслах»¹³.

Особыми привилегиями были наделены еврейские фабриканты и заводчики. В Российской Империи создание фабрик и мануфактур или заводов почиталось за особую государственную заслугу. И за это фабриканты и заводчики награждались по представлению министра внутренних дел особыми знаками отличия и специальными льготами. Так, по статье 38 Устава 1811г. следовало, что «при выборах к каким-либо общественным должностям они имели не один, а два голоса»¹⁴, в отличие от шинкарей — представителей иного сословия, которые вообще не имели права быть выбранными на какие-либо общественные должности.

Так же, как и другие российские подданные, евреи должны были платить казенные общественные подати и сборы. Эти «оклады» (сборы) должны были быть одинаковыми и равными для всех российских подданных. Как соблюдалось это равенство, можно проследить на примере одного сбора. В историю он вошел под названием «коробочный» или «кружечный». Сбор этот был денежный, предназначавшийся на общественные нужды евреев. Например, на уплату общественных долгов, учреждение и содержание губернских раввинов, народных училищ, на пособие евреям, поступавшим в сословие земледельцев, на благотворительность. Этот сбор не относился ни к мусульманскому, ни к христианскому населению.

«Коробочному» сбору подлежали все еврейские общины и общества, и лишь для евреев-земледельцев, которые могли жить в селениях, этот сбор учреждался только по особому усмотрению губернского начальства. «Коробочный» сбор разделялся на два вида: общий или повсеместный и частный или вспомогательный. Общему «коробочному» сбору подлежал убой скота (с каждой скотины), убой птицы (с каждой птицы), продажа катерного мяса (с каждого фунта), а также штрафы за нарушения по общему «коробочному» сбору. Вспомогательному «коробочному» сбору подлежали: «определенный процент от сдачи в наем принадлежавших евреям домов, лавок, амбаров, за право ношения еврейской одежды»¹⁵. Хотя по Уставу 1811г. (статья 3) говорилось, что евреи навсегда свободны, но «свободный» человек должен был, оказывается, еще и платить за право выйти на улицу в своей национальной одежде. Подлежал также вспомогательному «коробочному» сбору процент от занятия любым видом промышленности. Начиная от продажи вина в корчмах, которые содержали евреи в помещичьих селениях, и до содержателей заводов, которые должны были платить этот сбор, несмотря на то, что открытие заводов, фабрик, мануфактур поощрялось властью. Вспомогательному сбору подлежал определенный процент с денежных капиталов, остающихся после смерти евреев, а также штрафы за нарушение правил по этому сбору. Только лишь бани не облагались «коробочным» сбором.

По сбору все еврейские общества в Российской империи делились на 4 класса. К первому классу относились общества, численность которых была от 500 человек и более, ко второму классу — от 200 до 500 человек, третьему классу — от 100 до 200 человек, к четвертому классу — общества, имеющие численность менее 100 человек. Такса сбора определялась Думой или Ратушей.

Исходя из этого, мы видим, что статья 8 Устава о правах евреев, в которой говорилось: «... евреи платят одинаковые и равные с другими того же сословия российскими подданными все казенные и общественные оклады»¹⁶, практически не выполнялась. Хотя целью «коробочного сбора» было обеспечение общественных нужд еврейского народа, но то, каким образом это делалось, ложилось тяжелым бременем на его основную массу.

На основании всего рассмотренного материала можно сделать вывод: еврейский народ в целом, в первой половине XIX века, находился в тяжелом социально-экономическом положении. Его стремление органично влиться в российское общество натолкнулось на неожиданное сопротивление. «Инородцы» воспринимались как чуждый элемент в обществе. После присоединения к Российской Империи земель Речи Посполитой, на которых компактно проживало еврейское население, оно не стало полноправным и свободным, как это ему было обещано. То же относится и к Крыму.

Крым могут считать своей родиной многие народы, в том числе и евреи, живущие здесь с I века до н. э. Поэтому на этой земле не может и не должно быть диктата какого-либо одного народа. К чему может привести такой диктат, нам показывает история евреев Крыма и всей Российской Империи. Только будучи вместе и на равных, народы могут достичь процветания. Но это единство и равенство должны быть не только на бумаге, как это делалось в Российской Империи, а также в реальной жизни.