Строительная керамика, или как долго мог отстраиваться Херсон в XII—XIII вв.

Керамическое производство во все периоды существования Херсона играло большую роль, еще более значимость и масштабы его возрастали в годы, когда горожанам предстояло восстанавливать разрушенное, когда требовались строительные материалы для новых домов или ремонтных работ. На такой продукции гончаров, как черепица, имеются метки, первое обобщение которых принадлежит А.Л. Якобсону. Анализируя многочисленные варианты знаков, он выделил для второй половины IX—X в. 181 знак. Некоторые из буквенных меток и схематические изображения животных, отличавшиеся незначительными деталями, объединялись в серии: 111 меток составляли 17 групп. Основываясь на предположении, что метка — это знак мастерской или мастера, он полагал, что в городе в IX—X вв. функционировало 17 мастерских. Остальные 70 знаков остались вне серий. Если следовать логике исследователя, то число мастерских (мастеров) должно быть увеличено до 87.

Конец X в., на который приходится поход русского князя Владимира, считался переломным в истории не только Херсона, но и всей Таврики¹. В XI—XII вв., по мнению А.Л. Якобсона, города данного региона начинают отстраиваться, что вызвало массовое производство кровельной черепицы². Но подсчет знаков для времени интенсивного строительства показывает, что в мастерских, которые, согласно датировке А.Л. Якобсона, можно отнести к XI—XII вв., использовались метки, которые составляют 7—8 условных групп. (Все они встречены в верхних слоях Херсонесского городища). Кроме того, имелось еще 6 групп, которые предположительно датировались этим же временем. Таким образом, для XI — первой половины XII в. можно гипотетически полагать наличие в Херсоне 13—15 мастерских. Для второй половины XII—XIII в., возможно, начала XIV в. в монографии А.Л. Якобсона названо 19 групп (метки 19—20 мастерских). Сопоставляя количество серий с возможным временем работы одной мастерской (он принят за 20 лет), исследователь сделал вывод о единовременной работе в поздневизантийский период 4—5 мастерских. Частично, согласно его мнению, потребности в строительных материалах удовлетворялись за счет более ранней продукции³.

Применим методику подсчетов А.Л. Якобсона для определения количества одновременно работавших мастерских во второй половине IX—X в. и в XI — первой половине XII в.

Согласно принятым числовым данным (количество меток, хронологический цикл одной мастерской — 20 лет) в 150-летний период (7—8 циклов) с середины IX — по X в. одновременно могло функционировать 10—12 мастерских, а в XI—XII вв. — самое большее — 2—3 мастерские. Вторым слагаемым при обращении к гончарному производству является производительность одной мастерской. По предположению А.Л. Якобсона, продукции 4—5 мастерских достаточно для удовлетворения потребности в строительстве 10 домов в год. В таком случае 2—3 мастерские периода «размаха строительной деятельности» выпускали черепицу для 4—5 ежегодно отстраиваемых зданий. В IX—X вв., судя по числу мастерских, в такой же срок выпускали строительные материалы для 20—22 домов.

К сожалению, мы не знаем для IX—X вв. ни одной полностью сохранившейся городской усадьбы, что не позволяет, хотя бы ориентировочно, определить их количество в каждом из раскопанных кварталов. Если же предположить, что площадь дома (и соответственно крыши) являлась величиной, близкой размерам домов XIII—XIV вв., и считать, что население Херсона составляло 4 725—5 580 человек⁴, то в городе не могло быть более 1 тыс. домов⁵. При одновременной работе в II—X вв. 10—12 мастерских (судя по меткам) оказывается, что каждые 50 лет застройка Херсона полностью обновлялась (или же существовало значительное перепроизводство строительных материалов).

В то же время, согласно приведенной выше методике подсчетов, в каждый из двадцатилетних циклов XI — первой половины XII в. 2—3 мастерские могли изготовить в год черепицу для кровли только 5 домов. В таком случае восстановление города после разрушений и пожаров, которые сопутствовали захвату его войском Владимира, как считал А.Л. Якобсон, должно было растянуться на 200 лет.

Конечно, возможны и иные гипотезы:

а) дома в Херсоне в течение длительного времени стояли без крыш;
б) потребность в строительных материалах удовлетворялась в основном за счет черепицы IX—X вв., как полагал А.Л. Якобсон.

Однако в таком случае мы должны допустить, что в городе имелись громадные складские помещения, в которых хранились строительные материалы более 100 лет, и они оказались непотревоженными во время пожара после захвата города Владимиром (или после землетрясения XI в.).

Другое предположение — разборка руин и использование ранних строительных материалов — вряд ли возможно, так как в слоях разрушения сильно фрагментированная черепица (за очень небольшим исключением) лежит в несколько рядов.

Гипотеза А.Л. Якобсона, что серия меток — знаки одной мастерской, противоречит реалиям. Сомнения в этом породило использование методики подсчетов, предложенной исследователем⁶. Это в свою очередь вызывает вопрос: с какой целью метили черепицу.

Традиция вырезать метку на подставке для гончарного круга хорошо известна. Многочисленные примеры приводит М. Комша, считая, что это — знак мастера. Исследовательница отмечала, что традиция, возникшая в IX в., сохранилась до наших дней⁷. Хорошо известны знаки на древнерусской посуде, представляющие собой окружности, кресты или ромбы, помещенные внутри окружностей, трезубцы, пентаграммы. Некоторые из них по своему начертанию напоминают буквы греческого алфавита. Анализируя коллекцию из раскопок в Киеве, Г.М. Шовкопляс отметил, что «если бы знак являлся клеймом гончара, то его повторения были бы частыми, что в действительности не наблюдается». Автор статьи, приводя различные мнения о значении знака (религиозная символика, «владельческая метка», клеймо гончара), полагает, что мастера метили посуду, изготовляемую на заказ, а не на продажу⁸.

Рельефные метки на черепице в виде равноконечного креста известны по раскопкам средневековых памятников Грузии, например, храмов XIV в.⁹ Некоторые из них имели карнизы с надписями, отштампованными при формовке. Они датируются IX—X вв.¹⁰.

Черепица с меткой в виде различных вариантов изображения креста, по мнению А.Л. Якобсона, изготовлялась для кровли храмов¹¹. Имеются также метки с монограммами, которые расшифровываются как имена¹². Сравнив метки на черепице с аббревиатурой херсонских монет, крымский археолог В.А. Сидоренко предположил, что некоторые из них принадлежали городским мастерским (IX—XI вв.), а такая черепица использовалась при строительстве общественных зданий¹³.

Разнообразные знаки на строительных материалах — каменных блоках — давно известны по раскопкам в Плиске. Изображения некоторых из них близки меткам на черепице Херсона. По мнению одного из исследователей Плиски, их вырезали на блоках для того, чтобы обозначить продукцию карьера, откуда поступал строительный материал¹⁴. Это мнение созвучно одному из тезисов А.Л. Якобсона, полагавшего, что в одну печь могла быть загружена продукция различных мастерских (или мастеров). Но в таком случае каждый экземпляр полуфабриката должен был иметь метку (этого не прослежено при анализе материалов портового района).

Значительное число меток Херсона — это схематические рисунки животных, всадников. Все они очень аккуратно вырезаны в матрице. Покупатель (заказчик) партии черепицы видел знак только во время приобретения строительных материалов (или когда снимал черепицу с обветшавшего строения). Владелец дома не отдавал предпочтения черепице с буквенными знаками или с рисунками при сооружении кровли. Мастер, затрачивая значительное время на изготовление матрицы со сложным знаком, вряд ли приобретал от этого какую-либо экономическую выгоду. «Изготовление» знака стало для некоторых из них способом выражения творческих потребностей.

Большое количество серий знаков склоняет к предположению, что метка обозначала не только мастера или мастерскую, но и служила своеобразным индексом, когда была сформована черепица. Для гончара было необходимо знать очередность загрузки в печь очередной партии полуфабриката.

Для строительства дома приобреталась черепица из различных партий, поэтому на крыше одного дома встречаются разнообразные метки. К примеру, в слоях пожара поздневизантийского времени встречено свыше 300 различающихся между собой знаков¹⁵. Если бы в Херсоне существовало такое количество гончаров или мастерских, то в них должно было трудиться около 1/3 трудоспособного населения.

При изложении гипотез о том, что могла обозначать метка на черепице, не были упомянуты серии клейм на ранневизантийских строительных материалах: плинфу этого времени метили с помощью штампов, которые имели имена и обозначение индикта. Вполне вероятно, что и в более поздний период гончары стремились как-то обозначить время изготовления полуфабрикатов, с тем чтобы учесть очередность обжига.

Но возможно еще одно предположение.

В одном из параграфов «Книги Эпарха» есть раздел о строительных рабочих, где сказано: «Что касается глиняных строений, то они должны сохраняться шесть лет, и, если в течение шести лет вследствие неопытности работника здание развалится, строитель должен его восстановить бесплатно» (Книга Эпарха. XXII, § 4).

К сожалению, непосредственно о керамистах ни в этом параграфе, ни других ничего не говорится. Но вполне возможно, что потребителю необходимо было знать имя мастера для возможного предъявления претензий (отсюда серии однотипных знаков), а для мастера — вариант его — это показатель времени формовки. (Но это не более чем гипотеза, появившаяся только потому, что иначе объяснить значительное число знаков не представляется возможным).

Однако вернемся к характеристике, которая была дана северному району Херсона в 30—40-е гг. XX в. Особенность техники кладки: бутовый камень на грязевом растворе, кардинально отличающийся от ровных рядов хорошо обработанных блоков эллинистических строений (пример: дом в квартале III северо-восточного района), стала одним из аргументов для вывода о том, что здесь существовали убогие дома, характерные для жителей «полуремесленной, полуаграрной окраины города».

В настоящее время, когда получены данные более 10 кварталов северного района и 2 кварталов портового, имеется возможность сравнить территорию, занимаемую городскими усадьбами в различных частях городища, выявить отличия в планировке кварталов и в инвентаре домов поздневизантийского периода. Существенных отличий, за небольшим исключением, в площади усадеб в различных частях города не прослеживается. Близок во всех домах и набор посуды, среди которой для XIII в. характерны импортные блюда с сюжетными рисунками. Такие находки опровергают тезис, высказанный в работе Н.М. Богдановой со ссылкой на Г.Д. Белова, что «изделия из кости домашних животных, стеатита и бронзы ... часто представляют собой "единственные в своем роде свидетельства художественных запросов более широких слоев горожан"»¹⁶. Со времени публикации отчета (1959) и до периода написания монографии исследователи Херсонеса, к сожалению, мало обращались к художественной культуре города. Но в рукописных отчетах приведены коллекции разнообразных керамических находок, многие из них обобщены в фундированных исследованиях А.Л. Якобсона¹⁷. Поразительным является и то, что в «жалких домах полуремесленной, полуаграрной окраины» обнаружены великолепные изделия керамистов и не только местного производства¹⁸.

Примечания

1. См.: Якобсон А.Л. Средневековый Крым. С. 76.

2. Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство... С. 147. Безусловно, если допускать, что войско Владимира разрушило Херсон, предположение вполне закономерно. Однако вряд ли возможно связывать начало интенсивного строительства в других центрах Крыма с походом Владимира. Причины следует искать в иных событиях.

3. Якобсон А.Л. Керамика и керамическое производство... С. 155.

4. Якобсон А.Л. О численности населения средневекового Херсонеса // ВВ. 1961. Т. 29. С. 160. Подсчеты, основанные на возможном количестве усадеб в каждом квартале XII—XIII вв., дают другой вариант — 3 600—5 000 человек. При этом состав семьи принят за 5 человек, а также учтено, что территорию нескольких кварталов из 109 занимали общественные здания. Безусловно, любые подсчеты относительны. Отсутствие переписей не позволяет реально оценить демографическую ситуацию.

5. Один дом — одна семья. «Дворовый коэффициент» для поздней Византии составлял в среднем 4,4—4,9 (см. об этом: Jakobi D. Phénomènes de démographie rurale á Byzance aux XIII-e et XIV-е siècle // Études rurales. 1962. Nr. 5—6. P. 161—185; Kondov N. Demographische Notizen über die Landbevölkerung aus dem Gebit des Unteren Strymon in der ersten Hälfte des 14. Jahrhunderts // Études balkaniques. 1965. Nr. 2—3. P. 261—277). Близкие данные использует для подсчетов жителей Лампсака Г.Г. Литаврин (см.: Литаврин Г.Г. Провинциальный город... С. 29). А.Л. Якобсон оценивал состав семьи в 7—8 человек. В таком случае самое большее количество домов Херсона — 650.

6. Следует также отметить, что в те годы, когда создавались работы А.Л. Якобсона, при обработке полевого материала фиксировались только метки, в редких случаях в отчетах отмечалось количество знаков одного вида, а полного «восстановления кровли» здания не производилось. Впервые такая работа была начата в рамках Объединенной экспедиции под руководством С.Ф. Стржелецкого и И.А. Антоновой в 1963—1964 гг. Последующий анализ находок показал, что 30—40% керамид меток не имели.

7. См.: Comşa M. Cultura materială veche Românească: Aşezările de la Bucov Ploieşti. Buc., 1978. P. 13.

8. См.: Шовкопляс Г.М. Знаки на древньоруському посуді з Киэва // Археологія. 1964. Т. 17. С. 56—71.

9. См.: Чилашвили Л., Мчедлишвили Б., Абхазава А. Отчет Арешской археологической экспедиции // Археологические экспедиции Государственного музея Грузии. Тбилиси, 1978. С. 111. Рис. 27, 1 (на груз. яз.; резюме на рус. яз.).

10. См.: Чикоидзе Ц.Н. Город Телави. Тбилиси. 1979. С. 87 (на груз. яз.).

11. См.: Якобсон А.Л. Средневековый Крым. С. 65—66.

12. Там же. С. 137, № 210—212.

13. См.: Сидоренко В.А. Метки—аббревиатуры и монограммы на черепице памятников средневекового Херсона // АДСВ. 1985. Вып. 22: Проблемы социального развития. С. 99.

14. См.: Димитров Я. Знаци на зидовете на монументални постройки в Плиска // Плиска—Преслав. 1993. Т. 6. С. 77. Из 209 знака Плиски около 60 близки встречающимся в Херсонесе.

15. См. таблицы в кн.: Романчук А.И. Строительные материалы византийского Херсона. Екатеринбург, 2004.

16. Богданова Н.М. Херсон в X—XV вв. С. 109. В подтверждение приведены слова из отчета: Белов Г.Д. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1955 г. // ХСб. 1959. Вып. 5. С. 13—69.

17. Кроме монографии А.Л. Якобсона «Средневековый Херсонес», к этому времени были опубликованы статьи исследователя, см., напр.: Якобсон А.Л. Средневековая поливная керамика как историческое явление // ВВ. 1978. Т. 39. С. 148—159. Художественной керамике посвящен значительный раздел в монографии о керамическом производстве Таврики. Вряд ли следует говорить только о трех видах находок, на основании которых можно составить представление об эстетических пристрастиях херсонитов. А метки на керамидах с изображением всадников, различных птиц, домашних животных разве не являются таковыми? Следовательно, не только изделия из кости, стеатита и бронзы являются «свидетельствами художественных запросов» херсонитов.

18. См.: Голофаст Л.А., Рыжов С.Г. Глазурованная посуда из раскопок квартала X // АДСВ. 2000. Вып. 31. С. 251—265. См. также серию статей А.И. Романчук: Глазурованная керамика поздневизантийского Херсонеса // Материалы Первого симпозиума по проблеме «Полихромная поливная керамика Закавказья: Истоки и пути развития». Тбилиси, 1985. С. 46—48; Находки глазурованной керамики поздневизантийского времени в Херсонесе: Местное производство и импорт // Историко-культурные связи Причерноморья и Средиземноморья X—XVIII вв. по материалам поливной керамики. Киев, 2005. С. 93—109; Глазурованная керамика поздневизантийского Херсона: К вопросу о гибели города в XIII или XIV в. // АДСВ. 1999. Вып. 30. С. 187—202; Кувшины и миски из слоя пожара XIV в. Херсонесского городища: Сочетание техники сграффито и шамплеве // МАИЭТ. 2002. Вып. 9. С. 261—276; Блюда с изображением конных и пеших воинов из раскопок в Херсонесе (сосуды типа Zeuxippus Ware) // АДСВ. 2002. Вып. 33. С. 128—138; Романчук А.И., Перевозчиков В.И. Глазурованная керамика из Азова: Херсоно-азакские параллели в орнаментике // АДСВ: Византия и сопредельный мир. 1990. С. 94—135.