2.3.3. Восстановление Партенитской базилики митрополитом Дамианом в 1427 г.

Строительно-восстановительная деятельность митрополита Готии Дамиана в 20-е гг. XV в. не ограничивалась только пределами столицы — города Феодоро. Об этом свидетельствует ряд эпиграфических находок из Партенита, получивших известность еще в 70-х гг. XIX в. Во время раскопок Д.М. Струкова 1871 г. на руинах храма святых апостолов Петра и Павла были обнаружены три средневековые греческие надписи, одну из которых так и не удалось перевести, а две другие прочитал и перевел на месте священник церкви из с. Аутки — Иордан [Струков, 1872, с. 10; 1876, с. 39].

Речь идет об эпиграфических находках, датируемых 1427 г.¹ В дальнейшем внимание исследователей было сосредоточено на изучении одной большой надписи. В переводе В.В. Латышева с некоторыми изменениями Х.-Ф. Байера она повествует о том, что «Всечестный и божественный храм святых славных всехвальных и Первоверховных Апостолов [Петра] и Па[вл]а воздвигнут от основания прежде годов многих иже во святых отцом нашим и архиепископом города Феодоро и всей Готии Ио(анном) исповедником, возобно[вл]ен же ныне, как зрится, всесвященнейшим митрополитом города Феодоро и всей [Го]тии господином Дамианом л[ета] шесть тысяч девятьсот тридцать шестого, индикта шестого, месяца сентя[б]ря де[с]ятого» [Латышев, 1886, с. 58—65; 1896, с. 72—79; Байер, 2001, с. 385—386]².

Профессор В.В. Латышев в комментарии к эпиграфическому памятнику из раскопок Партенитской базилики отмечал: «замечательная по тщательности вырезки и правильности надпись эта относится к 1427 году по Р.Х., т. е. к одному году с надписью, свидетельствующей о постройке храма в крепости владетелем города Феодоро Алексеем» (рис. 63) [Латышев, 1896, с. 78—79].

Рис. 63. Восстановительная плита 10 сентября 1427 г. митрополита Готии Дамиана (по В.В. Латышеву [1896, № 70])

Нетрудно заметить, что смысловое содержание данной надписи содержит ряд исторических несоответствий. Очевидно, что Иоанн Готский не только никогда не был «архиепископом города Феодоро и всея Готии», как это следует из текста 1427 г., но даже никогда не являлся легитимным епископом Готии, признанным в Константинополе. Реальный митрополит города Феодоро и всей Готии Дамиан явно преднамеренно (или следуя в русле сложившейся к тому времени традиции) повысил сан Преподобного, воспользовавшись существующей агиографической мифологемой (или создав новую).

Вторая небольшая эпиграфическая находка, обнаруженная одновременно со строительной надписью 1427 г. митрополита Дамиана, осталась без внимания ученых, о ней не упоминалось ни в одной публикации, посвященной истории изучения Партенитской базилики. Ее рисунок удалось отыскать в архиве Д.М. Струкова [Струков, 1872, с. 10; Мыц, 19916, с. 186—191, рис. 4, 1]. На одном из листов изображен камень круглой формы с греческой надписью (рис. 64: 1). При этом рукой Д.М. Струкова сделаны пометки, свидетельствующие о том, что первоначально этот камень находился в Санкт-Петербурге в музее Академии художеств, а затем был передан на хранение А.М. Раевской (владелице имения в Партените, на землях которой проводились раскопки).

Копируя надпись, Д.М. Струков, вероятно, уменьшил все изображение, но насколько, определить трудно, т. к. рисунок сделан без масштаба. Размеры графического изображения — 10,6×11,0 см. Можно предположить, что уменьшение сделано примерно в два раза. В таком случае, натуральные размеры плиты могли быть около 21,0×22,0 см. Плита с надписью оказалась расколотой надвое, и часть ее утрачена. В центре помещена монограмма, которую следует читать как имя «Дамиан», а по кругу надпись из трех слов. В целом, она выглядит следующим образом:

Перевод: «Дамиан. Митрополит города Феодоро». Над монограммой находится крест, он стоит в начале надписи. Первые два слова, вырезанные по кругу (μητροπολιτης πόλεως), даны без сокращений (только в первом слове на месте скола почти не просматривается буква «π», а во втором — «ω»), «μη» даны в лигатуре, поэтому сверху поставлена черта. От последнего слова поместилось только две буквы («Θε»). Насколько можно судить по рисунку Д.М. Струкова, надпись выполнена в рельефе.

Как видим, по своему содержанию этот скромный лапидарный памятник ничего не добавляет к тому, что было сказано в большой надписи «кир Дамиана» 1427 г. (вероятно, поэтому Д.М. Струков ни разу не привел его содержание в своих публикациях). Единственным дополнением можно считать монограмму, которой нет на плите со строительной надписью. Возникает вопрос: для чего понадобилось митрополиту Дамиану одновременно с большой строительной надписью помещать еще одну и притом весьма лаконичную?

На мой взгляд, митрополит Феодоро Дамиан, восстановив в 1427 г. в Партените «храм святых апостолов Петра и Павла», поместил рядом со строительной надписью небольшую плиту со своей монограммой, утверждая тем самым свое право сбора каноникона с жителей этого прихода или всего Партенита, находившегося с 1380 г. под юрисдикцией генуэзской Каффы. Размеры каноникона (κανονικόν) достигали иногда десятой доли годового дохода [Цанкова-Петкова, 1961, с. 14—15]. Именно за право сбора каноникона в округах Кинсанус и Эллис в 80—90-х гг. XIV в. разгорелся спор между тремя православными митрополитами Таврики — Херсонским, Готским и Сугдейским, — а не за полное право владения этими территориями, как пытались доказать некоторые исследователи [Романчук, 1986, с. 187].

С населения Ялты (в источниках дано название «Ялита») и ее окрестностей каноникон взыскивался в пользу константинопольского патриарха [Акты, 1867, с. 445]. Еще в 1317 г. (при патриархе Иоанне Глике) экзархи митрополита Готии установили его ставропигии в селах Сугдейской епархии, требуя сбора каноникона в свою пользу. Насколько позволяют судить акты константинопольского патриарха, соперничество за право сбора каноникона между митрополитами Готским, Сугдейским и Херсонским продолжалось до конца XIV в., принимая иногда формы вооруженной борьбы, приводившей к кровопролитию [Акты, 1867, с. 468—469].

Надпись с монограммой митрополита Дамиана, несмотря на то, что она была обнаружена еще в 70-х гг. XIX в., до настоящего времени остается редким в археологической практике средневекового Крыма образцом ставропигий. Они устанавливались на стенах храмов экзархами и учреждали право сбора каноникона в приходах епархий [Мыц, 19916, с. 186—191]. Причем монограмма Дамиана в некоторой степени сходна с «гербами»-монограммами владетелей Мангупа, помещенными на плите 1459 г. из раскопок крепости Фуна [Мыц, 1988, с. 104, рис. 5; Виноградов, Мыц, 2005, с. 273—281, рис. 1]. «Гербы» на ней также в виде монограмм помещены на круглых щитах диаметром 21—22 см, они утверждали право господ Феодоро на владение окрестными землями и замком. «Герб»-монограмма Дамиана, по-видимому, не случайно выполнен в стиле подражания «геральдической» символике светских феодалов, поскольку отражал его личное право сбора каноникона и части других доходов, как ктитора храма святых апостолов Петра и Павла.

Рис. 64. Стовропегия митрополита Дамиана (1) и план храма, восстановленного Дамианом в 1427 г. (2): а — храм X в.; б — заклады проемов 1427 г.; в — могила № 18 (кенотаф Иоанна Готского). Реконструкция плана храма выполнена по материалам раскопок С.Б. Адаксиной (1998—2001 гг.)

Изучение Партенитской базилики, начатое Д.М. Струковым, было продолжено в 1907 г. Н.И. Репниковым. Таким образом, до начала работ 1998 г. храм подвергался раскопкам дважды — в 1871 и 1907 гг. Причем авторами прежних исследований было введено в научный оборот два принципиально различных плана храма. Например, Д.М. Струковым в 1876 г. опубликован план, на котором представлена трехнефная трехапсидная базилика с просторным нартексом [Струков, 1876, рис. на с. 38]. При этом вся планировочная композиция храма (без полукруглых апсид) приближается к квадрату.

Сам же Н.И. Репников издал план Партенитской базилики с условной прорисовкой стен храма, окружавшей его галереи и примыкавших с северо-запада строений [Репников, 1909, рис. 8]. Перед нами предстает несколько иная, чем у Д.М. Струкова, но все та же трехнефная трехапсидная базилика с трехчастным (с двумя парами пилястр) нартексом. Однако в ней только наос (без апсид) равен квадрату. За счет этого храм с нартексом имеет более стройную объемноплановую композицию. Внутреннее пространство наоса разделено на нефы четырьмя парами прямоугольных столбов. При этом Н.И. Репников выделил разной штриховкой кладки, относящиеся, по его мнению, к трем разным строительным периодам: VIII в., 1427 г. и XVI—XVII вв.

Однако входе изучения храма Южно-Крымской экспедицией в 1998—2001 гг. оказались выявлены архитектурные остатки храма, принципиально отличающиеся по своей плановой схеме от тех, которые были опубликованы Н.И. Репниковым. К тому же, время возведения базилики следовало отнести только ко второй половине — последней трети X в., а не к VIII и уж, тем более, не к VI вв., как это считалось долгое время.

Уточненная архитектоника первоначального здания базилики также указывает на значительно более позднюю дату возведения строения. Самыми характерными чертами объемно-плановой структуры Партенитской базилики являются наличие трех одновременных полукруглых изнутри и снаружи апсид, скрытого трансепта в виде обособленных объемов пастофориев (приделов), служивших жертвенником и диаконником, глубокая вима и укороченный наос, разделенный на нефы аркадами всего с двумя (а не 4—5, как считал Н.И. Репников) промежуточными опорами (рис. 64: 2).

Как показали исследования памятника, восстановительные работы 1427 г. не внесли принципиальных изменений в архитектуру самого храма, размеры которого составляют 12,46×17,90 м (при средней толщине несущих стен 0,80 м). В это время полностью упраздняется обводная галерея. Теперь с внешней стороны строения уровень дневной поверхности оказывается примерно на 0,50 м выше пола храма. У центрального входа в нартекс сооружаются ступени. Закладываются все проемы между опорными столбами и проходы из вимы в приделы. Ремонт поврежденного мозаичного покрытия полов ограничился заделкой лакун кусками полевого шпата, плинфой X в., плитами мергеля и песчаника.

Рис. 65. Предполагаемые границы территорий, входивших в митрополию Готии и княжество Феодоро: I. Средневековый Крым XIV — начала XV столетий (1 — основные сухопутные транспортные магистрали; 2 — территория Крымского улуса Золотой орды; 3 — земли, принадлежавшие генуэзцам; 4 — митрополия Херсона; 5 — митрополия Готии (по [Домбровский, 1966, рис. 2]); II. Карта (схема) владений Мангупского княжества накануне турецкого нашествия: 1 — предполагаемые владения Мангупского княжества; 2 — владения генуэзцев; 3 — территория Крымского ханства (по [Веймарн, 1968, рис. 30])

Наибольшей реконструкции подвергся диаконник. В нем сооружается могила № 18, оказавшаяся кенотафом. Южный угол придела полностью, до основания фундамента, был разобран при устройстве могилы. Погребальное сооружение оказалось почти наполовину (0,43 м) встроено во внешнюю продольную стену храма. При этом ее частично разобрали и переложили заново, после чего она стала тоньше на 0,10—0,70 м. Относительно юго-западной стены пастофория могила расположена посредине, равномерно выступая в обе стороны. С юго-востока борт могилы № 18 замыкала стена, сложенная преимущественно из хорошо обработанных плит и блоков. Для их изготовления использовались Капсельский ракушечник и камень восточно-крымской разновидности нуммулитового известняка (так называемый «маркиз») явно вторичного использования. Характерной особенностью данной кладки является то, что она поставлена на тщательно выровненную поверхность материка, покрытую тонким слоем (толщина около 0,01 м) кварцевого песка.

Все стенки могилы № 18 были облицованы цельными плитами белого крупнозернистого мрамора. Ко времени раскопок 1998 г. из них in situ сохранилась только одна — в юго-западном торце ямы. Пол могилы покрывался четырьмя квадратными керамическими плитками больших размеров — 0,495×0,495×0,03 м. До сооружения могилы плитки располагались в вымостке пола диаконника, и были аккуратно вынуты из юго-западного угла строения.

Участок пола перед могилой № 18 покрывался плитой крупнозернистого белого мрамора, подобной тем, что использовались в облицовке самого погребального сооружения. Ее размеры: ширина 0,84 м, длина 1,17—1,20 м. Плита узкой стороной примыкала к могиле и была слегка развернута по направлению к входу в нартекс. Зазор между ней и южной продольной стеной базилики заполнен кристаллами полевого шпата.

Наличие в базилике X в. столь богато оформленной в 1427 г. могилы-кенотафа, представлявшей собой символическое место захоронения Иоанна Готского, вновь возвращает нас к дискуссии об отождествлении данного памятника с монастырем святых Апостолов Петра и Павла, существовавшем в Партените в VIII в. Не берусь ставить под сомнение свидетельства эпиграфических и нарративных источников, рассказывающих о жизни Преподобного и истории Партенитского монастыря VIII и начала X вв.; каждый из них отражает реалии (или представления о них) своего времени. Однако ни Житие, написанное около 815 г., ни эпитафия аввы Никиты 906 г. не имеют отношения к известной с 1871 г. Партенитской базилике, т. к. ее в то время попросту еще не существовало. Эту связь установил («восстановил») в 1427 г. митрополит Дамиан путем эпиграфического изложения агиографической мифологемы и сооружения в южном пастофории базилики могилы-кенотафа Иоанна Готского.

Действительно, пространная надпись от 10 сентября 1427 г., о чем уже говорилось ранее, отражает не что иное, как сложившуюся (существующую) к первой четверти XV в. агиографическую мифологему, относящуюся к истории Партенита, монастыря святых Апостолов и жизни самого Иоанна Готского. Ею и воспользовался митрополит Дамиан, избрав для реального воплощения церковного предания лучше всего сохранившиеся к тому времени и наиболее значимые по своим размерам руины «древнего» базиликального храма. Вряд ли митрополита Дамиана в 1427 г. как организатора (ктитора) восстановления базилики, установившего на ее стене ставропигию для сбора каноникона, интересовал вопрос абсолютной идентичности поднятой им из руин церкви, с монастырским храмом VIII в.

Именно с 10 сентября 1427 г. Партенитская базилика, уже без каких-либо сомнений, может считаться храмом святых Апостолов Петра и Павла как вновь освященная митрополитом Готской епархии Дамианом церковь. К тому же, Дамиан восстанавливал в 1427 г. именно приходскую церковь, а не прежний монастырь.

Примечания

1. Г.Э. Караулов определял время восстановления храма 1422 г. [Караулов, 1872, с. 308—317], а В.Г. Васильевский — 1425 г. [Васильевский, 1878, с. 86—154]. Затем дата надписи была уточнена В.В. Латышевым, и после этого она считается общепринятой — 1427 г. [Латышев, 1886, с. 58—65].

2. Апостолы Петр и Павел почитаются 29 июня, а 10 сентября поминаются святые Петр и Павел — епископы Никеи [Бухарев, 1996, с. 346—348; 517].