Вторая фаза. Тонкая красная линия

Еще до падения редута № 1 все же встревоженный докладом адъютанта Лукана в отношении наступления противника лорд Раглан занял позицию на склоне Сапун-горы, смотревшем на Балаклавскую равнину. Будучи на в состоянии в точности оценить размах русской угрозы из-за холмистого рельефа местности, главнокомандующий опасался возможности выполнения неприятелем тщательно продуманного отвлекающего маневра. Вдруг князь Меншиков специально хотел заставить его отвести войска с осадных линий в направлении селения Комары, а если так, то последует основной удар, и волны русских частей потоком хлынут из Севастополя для атаки союзнических расположений на Херсонесском нагорье.

Посему Раглан весьма неохотно отдал приказ 1-й дивизии герцога Кембриджского и 4-й дивизии сэра Джорджа Кэткарта спуститься с кряжа на равнину. Кэткарт, со своей стороны, реагировал особенно вяло, поскольку именно его соединение послужило жертвой ложной тревоги 21 октября, тогда как герцогу Кембриджскому, стоявшему ближе других к Севастополю, приходилось покрыть большее расстояние. Так или иначе, никто из них не смог добраться до поля боя ранее 10.30. К тому моменту три из четырех фаз сражения уже закончились, и ни та, ни другая дивизии не сумели оказать серьезного влияния на четвертую. Отдавая распоряжения герцогу Кембриджскому и Кэткарту, британский главнокомандующий, предвидя нечто подобное и желая подстраховаться, посоветовал генерал-лейтенанту сэру Ричарду Ингленду (командиру 3-й дивизии) находиться начеку на случай неожиданной вылазки врага из Севастополя.

Со своей стороны, оценивая уровень опасности для британских линий коммуникаций, французский главнокомандующий (генерал Канробер, заступивший на пост после смерти маршала Сент-Арно) отправил две пехотные бригады из состава обсервационного корпуса Боске через седловину в Южную долину. После того как одна из них на короткое время выдвинулась в направлении Кадыкоя, ее отозвали, и обе французские бригады заняли позиции в западной оконечности Южной долины под Херсонесским нагорьем. Кроме того, Канробер отдал приказ о переброске восьми эскадронов африканских конных егерей, составлявших кавалерийскую бригаду генерала д'Аллонвиля, с нагорья на равнину. Когда он поступил подобным образом, Раглан забеспокоился в отношении положения открывшейся в результате перестановок Кавалерийской дивизии Лукана. Он послал капитана Уэтеролла с наказом отвести ее далее на запад «влево от второй линии редутов, занятых турками». По переданному Уэтероллом распоряжению Лукан перевел бригады под защиту Сапун-горы за редут № 6.

«Тонкая красная линия»

Тем временем Липранди получил дополнительное усиление за счет подхода вспомогательного отряда Жабокритского, наступавшего на Федюхины высоты. Теперь в распоряжении у него находилось до 25 000 чел. и 78 орудий. Крайне важным фактором для второй фазы сражения выступали кавалерийские части Рыжова, которые вместе с артиллерийской поддержкой проследовали Северной долиной, имея с правого фланга Федюхины высоты, а с левого — пологие склоны Шоссейных высот с захваченными редутами на вершинах. Вскоре после 8.30 Липранди приказал Рыжову вести четырнадцать гусарских эскадронов и один казачий полк, плюс еще три сотни 53-го Донского казачьего полка (вместе около 2300 всадников) «против неприятельского лагеря».

Точный смысл распоряжения был не вполне ясным: некоторые офицеры сочли целью артиллерийский парк около Кадыкоя, другие — британские линии коммуникаций. Однако удар на саму Балаклаву как вариант не рассматривался. Рыжов не располагал пехотной поддержкой и очень беспокоился в отношении возможности наличия у него на пути окопавшейся пехоты противника. Как доказали события, опасения в отношении пехоты были вполне обоснованными.

Пока Рыжов скакал в западном направлении по Северной долине, Кэмпбелл заканчивал организацию обороны вокруг Кадыкоя. Две роты 93-го хайлендерского полка, остававшиеся в Балаклаве, присоединились к другим четырем ротам на высотке к северу от селения, получившей впоследствии прозвище Sutherland Hillock — Сатерлендский бугор. Итак, 550 хайлендеров Сатерлендского полка [шесть рот под командой подполковника Уильяма Бернарда Эйнсли. — Прим. ред.] заняли позиции на возвышенности вместе с еще примерно сорока солдатами, ранее отправленными по разным надобностям в Балаклаву, но приведенными в помощь 93-му полку двумя предприимчивыми офицерами гвардии [имеются в виду прапорщики гвардейского Гренадерского полка Генри Верскойл и Роберт Хэмилтон. — Прим. ред.]. Около 100 выздоравливающих раненых и больных, которые под командованием подполковника Бёртона Дэйвни следовали в Балаклаву из дивизионных лагерей перед Севастополем, тоже сгодились для дела в трудный час и заняли позицию слева от 93-го полка. Кэмпбелл, уже имевший в своем распоряжении один турецкий батальон, собрал многих турок, бежавших с редутов, и наскоро сколотил из них второй, дополнительный батальон. Один турецкий батальон он разместил справа, а другой — слева от расположенных в центре британских подразделений. Шесть полевых орудий батареи Баркера находились поблизости, кроме того, в качестве поддержки представлялось возможным положиться на помощь двух более дальнобойных пушек с рубежа внутренней обороны. Всего в пехоте Кэмпбелла насчитывалось около 700 британцев и 1000 турок. Именно на них возлагались обязанности прикрытия ущелья, ведущего прямо в Балаклаву.

Генерал-майор сэр Колин Кэмпбелл. Будучи шотландцем скромного происхождения, Кэмпбелл сделал блестящую военную карьеру, пройдя все звания от прапорщика до фельдмаршала. В молодости он отличился в Наполеоновских войнах, участвуя в Валхеренской экспедиции и кампаниях на Пиренейском полуострове, а позднее служил в Вест-Индии, Китае и Индии. В битве на Альме сэр Колин возглавлял Хайлендскую бригаду, потом принял ответственность за оборону подступов к Балаклаве, каковую задачу и выполнял 25 октября 1854 г., и в декабре возглавил 1-ю дивизию британской Восточной армии. Став после Крымской войны генерал-инспектором пехоты, он в июле 1857 г. был назначен главнокомандующим в Индии, где с августа руководил подавлением восстания сипаев, за что в июле 1858 г. получил титул барона Клайда. (Селби)

Прежде чем появилась русская кавалерия, снаряды с Шоссейных высот ранили двух хайлендеров, и Кэмпбелл отвел британских солдат на тыльный склон бугра. Таким образом, русские всадники не видели их, даже при необходимости перевалить через Шоссейные высоты для спуска в Южную долину.

Тем временем, продвигаясь по Северной долине, Рыжов отрядил четыре эскадрона гусар через Шоссейные высоты к востоку от редута № 4 в направлении Кадыкоя [судя по русским источникам, это были не гусары, а казаки 1-го Уральского полка подполковника П.Б. Хорошхина, отклонившегося в сторону от основного направления атаки русской конницы. — Прим. ред.]. Когда они находились примерно в 1000 м от селения, сэр Колин Кэмпбелл велел 93-му полку и другим британским солдатам вернуться на вершину, где «тонкая красная линия» (так по причине построения пехоты эпизод этот остался в памяти потомков) развернулась двумя шеренгами, а не образовала каре, более привычное при отражении кавалерийской атаки. Как бы там ни было, в тот момент фланги британцев оказались опасным образом оголенными, поскольку многие турецкие солдаты, испуганные неожиданным появлением неприятельской конницы, да к тому же сбитые с толку временным отходом британской пехоты с верхушки бугра, вновь предались панике и бросились бежать в направлении Балаклавы. Кэмпбелл собрал немногих оставшихся турок, наставляя находившийся под его началом небольшой отряд простыми, но вполне понятными словами: «Солдаты! Запомните, пути назад отсюда нет! Вы должны умереть там, где стоите!»

Скакавшие приблизительно с севера — северо-востока и уже подвергавшиеся ощутимому воздействию огня британской артиллерии (преимущественно картечи из орудий батареи Баркера), да к тому же вдруг увидевшие хайлендеров, которые словно бы ниоткуда появились на возвышенности, русские кавалеристы оторопели. Судя по всему, их офицеры заподозрили засаду противника и представили себе, как и с других сторон выдвинутся союзнические части, дабы охватить их с флангов и окружить. Нерешительность русской конницы раззадорила хайлендеров, которые подались вперед и принялись кричать в предвкушении схватки. Однако Кэмпбелл не собирался покидать выгодную позицию. «Девяносто третий! Девяносто третий! К чертям вашу горячность!» — зарычал он, стараясь урезонить солдат. Когда он призывал их, хайлендеры дали яростный залп, хотя и со слишком большой дистанции. Никто из неприятельских кавалеристов не выпал из седла, но некоторые лошади и всадники явно получили ранения, и русские развернулись влево. Таким маневром они создавали угрозу для слабого правого фланга Кэмпбелла. Осознавая опасность, сэр Колин скомандовал перестроение и второй залп по русским. Те взяли еще левее от Кадыкоя и начали отступать в беспорядке. Отвлеченные на мгновение от пришедшего в замешательство врага, некоторые из защитников высоты стали свидетелями забавного эпизода. Около Кадыкоя одного из турецких пехотинцев, бежавших туда с позиций, крепко отлупила и щедро осыпала оскорблениями грозная и разъяренная солдатская жена. Как сказал один из авторов, писавших о Крымской войне, А.У. Кинглейк: «Солдаты 93-го имели возможность пронаблюдать за этим инцидентом. Он весьма позабавил их».

Немало порадовались они и отступлению русских. Какие бы цели ни преследовали четыре эскадрона — захват мифического артиллерийского парка, нанесение удара по снабженческим линиям или захват Кадыкоя, — они понесли совершенно очевидное и весьма унизительное поражение от сборища разнородной пехоты: бравых шотландцев, инвалидов и малочисленных турок, — действовавшего при поддержке всего одной полевой батареи. Внутренняя оборона Балаклавы выдержала. Вторая фаза сражения подошла к концу вскоре после 9 утра. На сей раз выиграли британцы.