Третья фаза. Атака Тяжелой бригады

Следя за продвижением русской кавалерии в направлении Кадыкоя с удобного наблюдательного пункта, позволявшего просматривать поле боя, лорд Раглан видел, как турки на флангах у Кэмпбелла дрогнули. Посему главнокомандующий отправил распоряжение лорду Лукану на новые позиции его Кавалерийской дивизии под Сапун-горой, призвав его оказать действенную поддержку Кэмпбеллу. Лукан в свой черед велел Скарлетту взять восемь эскадронов Тяжелой бригады и повести их к Кадыкою. Неизвестный никому из офицеров, Скарлетт оказался в ситуации, когда ему в возрасте 55 лет предстояло дать первую в жизни битву. Выполняя приказ, он сумел покрыть славой себя и вверенную ему бригаду.

Наступление русских

Продолжая двигаться в западном направлении по Северной долине, Рыжов, отправивший четыре гусарских эскадрона и казаков в сторону Кадыкоя, очутился под огнем союзнических батарей, бивших по нему с Сапун-горы. Однако, немного не доходя до редута № 5, он развернул огромную массу кавалерии влево и повел ее в Южную долину, нацеливаясь на Кадыкой прямо с севера. Согласно одному русскому источнику, Рыжов, «подобно Мюрату» (отважному кавалерийскому начальнику в армии Наполеона I), лично возглавлял атаку, не соизволив даже вытащить из ножен саблю. За ним Ингерманландский гусарский полк в рассредоточенных порядках образовывал первый эшелон, вторую волну составлял Киевский гусарский полк в атакующей колонне. [Оба упомянутых автором полка входили во 2-ю бригаду 6-й легкой кавалерийской дивизии, ставшую в Крыму первой бригадой Сводной кавалерийской дивизии генерал-лейтенанта И.И. Рыжова. В то время эти полки назывались по именам своих шефов: Киевский — Гусарским Его Императорского Высочества Князя Николая Максимилиановича полком (№ 11), Ингерманландский — Гусарским Гросс-Герцога Саксен-Веймарского полком (№ 12). Командир первого полка, генерал-майор И.А. Халецкий, возглавлял в день сражения при Балаклаве всю бригаду гусар, заменяя больного генерал-майора И.И. Величко, а полком вместо него командовал полковник И.Ф. Войнилович; второй полк бригады состоял под началом своего командира, генерал-майора А.А. Бутовича. — Прим. ред.]. Казаки прикрывали фланги [очевидно, речь идет о 2-й и 5-й сотнях 53-го Донского казачьего полка, 1-я сотня которого осталась на Шоссейных высотах, а 6-я сотня, приданная колонне Гриббе, занимала тогда монастырь Св. Иоанна Постного (вместе с 5-м эскадроном 2-го Сводного маршевого уланского полка). — Прим. ред.]. В резерве оставался еще один казачий полк [автор имеет в виду 1-й Уральский казачий полк, который в реальности наступал в стороне от гусар и в последующей рубке с британскими тяжелыми драгунами вообще не участвовал. — Прим. ред.], тогда как Сводный уланский полк находился в прямом подчинении у Липранди.

Переходя Шоссейные высоты, Рыжов видел, как поперек линии его продвижения скачет бригада Скарлетта. Затем Тяжелая бригада развернулась, чтобы встретить противника. Находясь менее чем в 500 м от неприятеля, уже спускаясь по склону, Рыжов осознал намерение британцев атаковать его. Тем временем Липранди почувствовал опасность или, что более вероятно, увидев открывшуюся возможность уничтожить уступающего численно противника, приказал вступить в бой резервному казачьему полку. Перейдя в галоп и издавая «непрестанный боевой клич», казаки бросились в атаку по своему собственному маршруту примерно в 200 м слева от Рыжова, где не могли оказать никакого влияния на схватку. Британская артиллерия в районе Кадыкоя уже принялась оставлять следы своей работы среди русской конницы.

Пока канониры делали их дело, Скарлетт разворачивал находившийся под его командой небольшой отряд, собираясь атаковать. Затем — совершенно необъяснимо — Рыжов остановил свою кавалерию всего в каких-то 100 м от Тяжелой бригады. Позднее он упирал на необходимость перегруппировать два гусарских полка, поставив их бок к боку для столкновения с вытянутой линией, образованной Скарлеттом. Пусть бы и так. Однако тем самым Рыжов, несомненно, предоставил Скарлетту шанс ударить на превосходящие силы русских, пока те находились в неподвижном состоянии.

Развертывание Тяжелой бригады

После выхода с позиций под Сапун-горой с целью выдвижения в восточном направлении командиру Тяжелой бригады пришлось преодолевать трудную местность. Помимо изрезанного рельефа у подножия ближайшего к позициям союзников отрезка Шоссейных высот, где проходили эскадроны, существовало два крупных рукотворных препятствия. Сразу к югу от редута № 6 располагался обширный, обнесенный оградой виноградник (в некоторых источниках именуемый «плантацией»), каковой Скарлетту предстояло обогнуть. Данное обстоятельство не могло не замедлить продвижения. К востоку оттуда находился лагерь Легкой бригады, в спешке покинутый ею тем утром. Там все еще стояли палатки, канатные ограждения и коновязи, где оставались некоторые больные животные. Это место не подходило для кавалерийского боя, не говоря уже о том, что надо было вести конницу вверх по склону перед лицом численно превосходящего противника.

Скарлетт с эскадронами следовал двумя колоннами параллельно к Шоссейным высотам в восьмидесяти метрах от них. Справа, то есть дальше всех от Шоссейных высот, марш возглавлял 1-й эскадрон 6-го (Иннискиллингского) драгунского полка, за которым следовали оба эскадрона 5-го гвардейского драгунского полка.

«Тонкая красная линия» и атака Тяжелой бригады. С 8.45 по 9.30 утра 25 октября 1854 г. — 2-я и 3-я фазы сражения при Балаклаве

Второй эскадрон иннискиллингцев лидировал в левой колонне, двигаясь впереди 2-го драгунского полка, известного как The Scots Greys — Шотландские Серые [данное прозвище происходит от национальной принадлежности личного состава полка и масти его коней. — Прим. ред.]. Два эскадрона 4-го гвардейского драгунского полка скакали далее за двумя этими формированиями. Скарлетт и его адъютант, лейтенант Александр Эллиот, находились слева в левой колонне. Они как раз огибали лагерь Легкой бригады, когда Эллиот заметил вдруг кончики пик над Шоссейными высотами. Если верить некоторым более поздним рассказам, близорукий генерал Скарлетт увидел некие неровные очертания, которые принял за чертополох или нечто в таком духе, но не за вражеское оружие. Тем не менее скоро он понял свою ошибку и осознал ситуацию. О марше на Кадыкой приходилось забыть — с фланга появилась вполне осязаемая угроза.

Бригадный генерал, достопочтенный Джеймс Йорк Скарлетт. Поступив в армию в 1818 г., Скарлетт в 1840—1854 гг. возглавлял 5-й гвардейский драгунский полк, но до Крымской кампании участвовать в боях ему не доводилось. Назначенный командовать Тяжелой бригадой в составе экспедиционных войск лорда Раглана, он отличился в сражении при Балаклаве. Позднее в том же походе ему вверили Кавалерийскую дивизию, а после войны он стал генерал-адъютантом главнокомандующего британской армией. (Селби)

Намереваясь атаковать противника, Скарлетт приказал: «Левая — в линию!» Левая колонна выполнила команду, но поскольку Шотландские Серые еще не все проехали виноградник, Скарлетт велел эскадронам «занять место справа». Так они оказывались восточнее виноградника, но им пришлось продвигаться через беспорядок частично свернутого лагеря Легкой бригады. По всей видимости, Скарлетт надеялся использовать в атаке все шесть этих эскадронов, построив их двумя протяженными эшелонами один за другим. Редко какие замыслы на войне реализуются на практике так же гладко, как задумано. Правая колонна разделилась на марше — шедший в ее авангарде 1-й эскадрон Иннискиллингского полка, подавшись вправо, здорово обогнал 5-й гвардейский драгунский полк. А потому, получив приказ развернуться в линию из колонны, драгуны 5-го гвардейского полка на самом деле выстроились немного слева и позади Шотландских Серых. Но Иннискиллингцы очутились много правее и в открытом положении. Весь маневр к тому же заметно осложнялся тем, что правая колонна шла по трое, а левая — разомкнутым строем. Посему броситься в атаку немедленно бригада не могла — требовалось время на приведение ее в порядок. Однако Скарлетт не спешил. Возможно, это-то и озадачило Рыжова. Как Раглан в начале сражения заподозрил со стороны неприятеля уловку, направленную на отвлечение его внимания от главной атаки из Севастополя, а русские гусары, приблизившиеся к Кадыкою, ожидали засады, так и Рыжов мог предполагать со стороны Скарлетта расчет заманить его в ловушку. Почему бы иначе тот действовал так спокойно? Вот потому-то ошеломленные русские и остановились. А Скарлетт не спеша выстраивал свои эскадроны.

Он не знал, что Раглан уже постарался обратить внимание Лукана на многочисленность противника. Пока офицеры Скарлетта занимались построением, точно готовились к параду, на выручку им спешил 4-й гвардейский драгунский полк. Там же находился и нетерпеливый Лукан. Прискакав на галопе, когда Скарлетт разворачивал солдат в линию во второй раз после того, как передвинул их вправо, он потребовал немедленной атаки. Хладнокровно развернувшись спиной к врагу, офицеры, однако, ухом не повели и деловито продолжали строить части. В первом эшелоне слева стояли два эскадрона Шотландских Серых, а справа — 2-й эскадрон Иннискиллингского полка. Вторую же линию фактически образовывал один 5-й гвардейский драгунский полк, развернутый позади и левее Шотландских Серых, в то время как 1-й эскадрон Иннискиллингцев, расположившийся особняком на крайнем правом фланге бригады, находился слишком далеко, чтобы оказать непосредственную поддержку кому бы то ни было. Словом, дел у британцев хватало. Как раз всем этим они и занимались, когда у русских запели горны и конница Рыжова остановилась. Вскоре русский строй словно бы выпустил щупальца — всадники выдвинулись влево и вправо от фронта основного ядра, отчего формирование стало отдаленно походить на своеобразного краба, клешни которого, казалось, были готовы схватить атакующего.

Подполковник Уильям Фергюссон Битсон. Офицер с опытом руководства иррегулярной конницей, Битсон хорошо показал себя в Испании, где он участвовал в Карлистских войнах в рядах Британского легиона под началом сэра Джорджа де Лэйси Эванса (в Крыму командира 2-й дивизии), а также в Индии, на службе у низама Хайдарабада. Британское правительство надеялось, что он сумеет организовать турецкую иррегулярную кавалерию в поддержку британских войск лорда Раглана. Надежды так и не материализовались, и Битсон был использован генералом Скарлеттом в качестве своего дополнительного адъютанта. Занимая эту должность, он внес вклад в подготовку Тяжелой бригады, хотя и не участвовал в ее атаке 25 октября 1854 г., наблюдая за Балаклавским сражением с Сапун-горы. (Дэвид Пол)

Вероятно, осознавая опасность, которую представляло для Скарлетта завершение неприятельского передвижения до того, как британцы атакуют, Лукан попробовал вмешаться, приказав дивизионному трубачу трубить сигнал атаки. Тщетно. Если кавалеристы в эскадронах и слышали его, они обращали больше внимания на собственных офицеров. Но вот, наконец, Тяжелая бригада изготовилась к бою. Скарлетт с Эллиотом, трубачом и ординарцем образовывали маленькую группу в десяти метрах впереди первой шеренги. Иннискиллингские драгуны в головных порядках так рвались вперед, что Скарлетту приходилось сдерживать их, размахивая вынутой из ножен саблей. К счастью, они выбрались из лагеря Легкой бригады, так что ничто не мешало им ни двигаться, ни видеть врага. Не так, как Шотландским Серым слева от них. В конечном итоге первая линия двинулась на противника, однако Скарлетт фактически вел лишь три эскадрона против почти 2000 неприятельских кавалеристов [реально Скарлетту противостояли 14 эскадронов русских гусар (около 1400 сабель) и, вероятно, 2 сотни донских казаков (200 коней), всего 1600 чел.; 1-й Уральский казачий полк (600 коней) тогда действовал в стороне от гусар и не участвовал в кавалерийском бою. — Прим. ред.]. Три сотни Скарлетта (Scarlett's 300), как скоро прозвали их, действовали по уставу. Первый приказ звучал так: «наступать шагом», затем труба пропела один за другим сигналы: «рысью», «галопом» и «в атаку» [последний сигнал «charge» (буквально — «конная атака») призывал всадников пустить лошадей в карьер, то есть перейти на самый быстрый аллюр. — Прим. ред.]. Подобно Лукану, Скарлетт осознавал живейшую необходимость опередить врага и ударить на него в то самое время, когда тот еще только перестраивается, готовясь атаковать. Исходя из этого, он велел своему трубачу играть «в атаку» почти сразу же после того, как эскадроны начали движение. Однако Шотландские Серые никак не могли сразу выполнить данную команду, поскольку переход через лагерь Легкой бригады представлял для них немалые затруднения.

Атака

Желая поторопить их, Скарлетт наполовину повернулся в седле, дабы побудить Шотландских Серых поспешить. Постепенно они набирали скорость, но когда Скарлетт и трое сопровождавших его всадников врезались в русский фронт, они все равно находились в пятидесяти метрах впереди самых близких к ним британских драгун. Для пассивных наблюдателей на Сапун-горе все происходило словно бы в театре. Лейтенант Эллиот в двуугольной шляпе с плюмажем из петушиных перьев скакал рядом со Скарлеттом, одетым в длинный синий редингот и носившим на голове вместо генеральской двууголки офицерскую каску 5-го гвардейского драгунского полка, которым он командовал до производства в бригадные генералы. Чуть сзади от них держались трубач Монкс и могучий ординарец Скарлетта, Шегог. Все вместе эти четверо мчались без оглядки впереди следовавших за ними эскадронов. Когда Шотландские Серые и драгуны 2-го эскадрона Иннискиллингского полка вот-вот уже нагнали командира бригады, тот как раз исчез в массах противника. В тот момент адъютант Скарлетта столкнулся с русским гусарским офицером, который, как и британский генерал, занимал положение впереди своих солдат. Эллиот парировал сабельный удар этого офицера, а затем с такой силой вонзил ему саблю в грудь, что клинок, попав между ребер, вошел в тело по самую гарду. Проскакивая мимо сраженного им противника, бригадный адъютант продолжал крепко сжимать рукоять застрявшей сабли и, развернув тело русского в седле, стащил его с лошади на землю. К счастью для Эллиота, он успел высвободить свое оружие до того, как оказался в гуще врагов.

Когда Шотландские Серые и иннискиллингцы бросились на русских, те встретили их нестройным, но эффективным огнем из карабинов. Одним из первых список потерь пополнил полковой командир Шотландских Серых подполковник Генри Дарби Гриффит, которому пуля угодила в голову. Майору Джорджу Кэлверту Кларку, возглавлявшему правофланговый (1-й) эскадрон шотландцев, повезло больше: он лишился медвежьей шапки, когда испуганная лошадь слишком резко рванула вперед, а потому в ряды русских этот офицер вклинился без головного убора. Иннискиллингцы с подполковником Генри Далримплом Уайтом во главе стали первыми, кто, издавая яростные кличи, врубился в ряды русских после Скарлетта с его свитой [подполковник Уайт находился при 2-м эскадроне своего полка и вел его в атаку вместе с эскадронным командиром, капитаном Робертом Манли. — Прим. ред.]. Шотландские Серые, однако, уже спешили вслед за ними, издавая нечто вроде грозного рева.

Офицер 4-го (Королевского ирландского) гвардейского драгунского полка. Двигаясь к востоку от занимавшего большую площадь виноградника в Южной долине, 4-й гвардейский драгунский полк, возглавляемый подполковником Эдвардом Ходжем, прошел через основные силы русской кавалерии слева направо, когда та остановилась на южных склонах Шоссейных высот, чтобы принять на себя атаку Тяжелой бригады.

Скоро всем им пришлось биться с врагом не на жизнь, а на смерть — 300 против 2000. Русские, облаченные в тяжелые серые шинели и с зачехленными киверами на головах, так плотно сомкнули строй, что британцы с трудом орудовали клинками. Когда же удавалось нанести удар, клинки редко пробивали толстое шинельное сукно. Лишь немногие офицеры русских гусар носили расшитые шнурами гусарские доломаны и ментики отличительных полковых цветов — светло-синего (в Ингерманландском полку) или темно-зеленого (в Киевском полку). Британцев отличали красные мундиры, темно-синие брюки и характерные «шлемы Альберта», введенные в 1847 г. для тяжелых драгун (за исключением Шотландских Серых, сохранивших свои медвежьи шапки) [следует отметить, что в Крыму драгуны не носили на своих касках ниспадающие волосяные султаны. — Прим. ред.]. Некоторые детали обмундирования, а именно эполеты в виде медных полумесяцев и чешуи, покрывающие плечи, и галстуки под стоячими воротниками кителей, служившие дополнительной защитой шеи, у британцев тогда отсутствовали, а потому их тяжелая кавалерия в каком-то смысле была уязвимее, чем противостоявшая им русская легкая конница (гусары и казаки). Вид небольших групп храбрецов в красных кителях или одиночек, прорубавшихся сквозь серую массу врагов, наполнял сердца зрителей, издали и сверху наблюдавших за кавалерийским боем, одновременно и благоговейным страхом, и гордым воодушевлением. Туда, на вершину Сапун-горы, отдаленную от места рукопашной схватки на два с половиной километра, крики дерущихся, конское ржание и звон скрещиваемой стали доносило легким ветерком, создавая атмосферу присутствия в битве. Но разве могли не всегда ясные звуки передать ужас, отвагу и просто крайнее утомление? Чувства, которые испытывали те, кто находился там, внизу, в гуще сечи.

Прорубая, прорезая, прокалывая и продавливая себе путь вперед, Скарлетт получал удары по голове, оставлявшие немилосердные отметины на его каске, но не наносившие вреда, что же до тела генерала, то на нем после насчитали пять легких ран. Командир бригады явно демонстрировал собой пример того, как надлежит вести себя его подчиненным. Адъютант Скарлетта (лейтенант Эллиот) пострадал более серьезно. Оказавшись в какой-то момент окруженным и, как казалось, без шанса вырваться, он был спасен озверевшим скакуном, яростно отбивавшимся ото всех копытами. Всего Эллиот получил четырнадцать сабельных ударов, один из которых так рассек ему лицо, что врачу пришлось наложить несколько швов. Сабельный клинок русского гусара разрубил шляпу Эллиота, а от другого удара лейтенант на короткое время потерял сознание, однако усидел в седле и остался жив. Майор Кларк, оставшийся без головного убора, как легко предугадать, получил глубокую рану головы. К счастью, удар пришелся сзади, и в пылу схватки офицер, продолжавший пробиваться вперед, даже не почувствовал, что по его затылку и шее течет кровь. Подполковнику Уайту некоторое время пришлось драться в одиночку, и вражеская сабля надвое рассекла его шлем, но, подобно Кларку, храбрый командир иннискиллингцев не обратил на это внимания.

Атака Тяжелой бригады. На переднем плане не до конца убранный лагерь Легкой бригады, через который с трудом пришлось пробираться некоторым эскадронам. На этой не совсем точной реконструкции события изображены атакующие в первой линии иннискиллингцы и Шотландские Серые (ближе к зрителю), а за ними, в качестве ближней поддержки, — гвардейские драгуны 5-го полка. Вдалеке слева скачет другой эскадрон иннискиллингцев, наносящий удар по левому флангу противника, в то время как в правой части рисунка мы видим 4-й гвардейский драгунский полк. На среднем плане показан 93-й хайлендерский полк, выстроившийся в две шеренги на своем бугре, еще дальше справа — селение Кадыкой, и на самом дальнем плане — Балаклава. Художник также не забыл изобразить местных крымских татар, занятых разграблением лагеря Легкой бригады во время атаки. (Сандхерст)

Некоторые из 300 и в самом деле прорвались, прошли через массы русских, чтобы увидеть казачий резерв за основными силами противника. Когда они проделали это, щупальца, или вытянувшиеся «клешни краба», начали охватывать британцев. Глядя на происходящее, офицер Легкой бригады шептал: «Их окружают и вот-вот перебьют. Там же не вздохнуть!» Правда заключается в том, что в подобной неравной сече такое замечание на самом деле применимо ко многим, если не ко всем сражающимся. Подмога казалась бесконечно далекой. Осознавая острую необходимость собрать людей и только так спасти их от неминуемого конца, полковой адъютант Шотландских Серых [лейтенант Уильям Миллер. — Прим. ред.] прокричал, стараясь перекрыть голосом шум боя: «Сбор, Серые... Сбор, Серые!» Он храбро спустился назад по склону холма, приказывая солдатам собраться рядом с ним и заново перестроиться — в тех условиях это было почти невыполнимое требование. И все же, перетираемые беспощадными мельничными жерновами, драгуны сумели хоть как-то сгруппироваться, и эскадроны пришли в некое подобие порядка. Если бы не это, погибли бы очень и очень многие.

Тем временем три эскадрона, которые находились недалеко от Скарлетта во время его приближения к Кадыкою, атаковали вслед за первой линией. Лагерь Легкой бригады серьезным образом помешал 5-му гвардейскому драгунскому полку, построившемуся в длинную линию левее и позади Шотландских Серых, и некоторые его всадники даже вылетали из седел, когда их лошади спотыкались о растянутые канаты. Избавившись от помех, 5-й гвардейский драгунский полк, возглавляемый капитаном Адольфом Дезартом Бёртоном, ударил с фронта на часть правого крыла неприятельской конницы в тот момент, когда ее правая «клешня» развернулась и многие русские кавалеристы оказались спиной к британским драгунам.

Еще одно живописное изображение атаки бригады генерала Скарлетта, где мы видим Шотландских Серых (в медвежьих шапках), а сразу за ними — Королевских драгун 1-го полка. Обратите внимание на разряжающего пистолет русского офицера в центре, тогда как солдаты позади него держат сабли наголо. (Сандхерст)

Попав под вражеский огонь из карабинов, 5-й гвардейский драгунский полк, тем не менее, обрушился на противника как раз тогда, когда Шотландские Серые в центре были вынуждены податься назад под натиском русских. Таким образом, вступление в бой двух свежих эскадронов гвардейских драгун оказалось весьма кстати. Между тем 1-й эскадрон иннискиллингцев, развернувшийся на крайнем правом фланге, в стороне от прочих частей бригады, атаковал левый фланг русских. По причине своего несколько выдвинутого положения в процессе марша на Кадыкой, этот эскадрон, ведомый майором Чарльзом Кэмероном Шутом, сближался с неприятелем по косой [майор Шут находился при 1-м эскадроне иннискиллингских драгун в качестве полкового штаб-офицера, а командиром эскадрона был капитан Эдмунд Д'Арси Хант. — Прим. ред.]. Не имея на своем пути каких-либо препятствий, иннискиллингцы быстро набрали скорость, чему также помог мягкий и удобный травяной покров под копытами их коней. Как ни невероятно это прозвучит, эскадрон Шута, подобно 5-му гвардейскому драгунскому полку на крайнем левом крыле атаки, обрушился на русскую левую «клешню» как раз тогда, когда та поворачивалась внутрь. Врубившись в массы неприятеля, драгуны словно бы понесли русских вместе с собой, тесня их обратно вверх по склону. Неожиданность и, главное, ярость атаки совершенно застали противника врасплох. Один из офицеров Иннискиллингского полка так и провез висевшее поперек его седла тело убитого русского сквозь тесные ряды кавалеристов, где невозможно было не только сбросить труп, но даже хоть как-то развернуться.

Прибыв в район виноградника вскоре после первых шести эскадронов Тяжелой бригады, драгуны 4-го гвардейского (Королевского ирландского) полка видели, как 300 храбрецов Скарлетта с обескураживающей быстротой исчезли в серых волнах вражеской конницы. Обходя виноградник по ограде с восточной стороны и прокладывая себе дорогу вдоль западной части лагеря Легкой бригады, два эскадрона под командованием подполковника Эдварда Купера Ходжа следовали параллельно направлению атаки Скарлетта к западу от русских, после чего повернули под прямым углом для нанесения удара в неприятельский правый фланг. Рубя направо и налево, они прошли весь путь, чтобы закончить его выходом с восточного (левого) фланга противника. Ходж вынырнул из адской сечи почти в одно и то же время со Скарлеттом и даже весьма близко от него — тот сражался в полукольце справа от Ходжа и тоже проломился через вражеские порядки примерно посредине неприятельского левого фланга.

Атака Тяжелой бригады

Два эскадрона 1-го (Королевского) драгунского полка, оставленные сзади вместе с Легкой бригадой, поспешили за своим командиром, подполковником Джоном Йорком, который действовал по собственной инициативе, то есть без приказа. Наступая «в хвосте» остальных частей Тяжелой бригады, Королевский полк прошел виноградник как раз тогда, когда Шотландские Серые очутились в трудном положении перед тем, как адъютант скомандовал им сбор и когда 4-й гвардейский драгунский полк готовился вот-вот развернуть свою фланговую атаку. Раздался голос: «Бог мой, Серые отрезаны! В галоп! В галоп!» Королевские драгуны, издав клич, стремительно рванулись вперед, слишком поспешно, пожалуй, так что натиск их на неприятельский правый фланг оказался плохо скоординированным. Однако появление новых бойцов на поле вызвало дальнейшее замешательство у русских, которые теперь были атакованы с четвертого направления. Королевский полк едва успел обменяться с вражеской кавалерией «немногими сабельными ударами», понеся незначительные потери, когда Йорк отозвал его, чтобы перегруппироваться. Однако чуть раньше приказа взводный сержант Норрис пережил некое волнующее приключение. Отстав от своих в злополучном лагере Легкой бригады, он бросил коня в галоп, дабы скорее нагнать остальных, но столкнулся с четырьмя русскими кавалеристами, накинувшимися на него со всех сторон. Не растерявшись, он отреагировал мужественно и храбро — убил одного из нападавших и обратил в бегство трех других.

Когда Скарлетт и Ходж выбрались из заварухи на левом крыле у противника, русские уже начали сдавать. Обеспокоенный тем, что солдаты, устремившись в погоню, увлекутся преследованием и окажутся под губительным огнем русской артиллерии или же будут опрокинуты контратакой, Ходж велел ближайшему из трубачей играть сбор. Еще немного и было бы поздно. Драгуны уже испытывали на себе действие батарей, расположенных по ту сторону Северной долины, на Федюхиных высотах. Когда неприятель обратился в бегство, батарея Баркера, располагавшаяся возле Кадыкоя, конно-артиллерийская рота Мода, стоявшая вместе с Легкой бригадой, и три турецкие пушки на оборонительном сооружении вблизи Балаклавской седловины открыли по нему стрельбу. В отчаянии Липранди выслал вперед резервных улан Сводного полка. Когда же картечь стала косить и их, он отменил приказ. Все кончилось. Русские источники позднее признавали, что кавалеристы Рыжова были «опрокинуты».

На представленной здесь современной событиям гравюре автор попытался передать неразбериху, смятение и смерть, царящие на окутанном дымом поле сражения. (Дэвид Пол)

Весь кавалерийский бой, начиная с момента, когда Скарлетт устремился на противника, и до отступления последнего, продолжался восемь минут. Урон Тяжелой бригады составил 78 чел. (5 убитых и 73 раненых), русские потеряли 270 чел., включая раненого генерал-майора Халецкого. [Генерал-майор И.А. Халецкий, командовавший при Балаклаве гусарской бригадой, был легко ранен двумя сабельными ударами — один из них рассек ему ухо, другой оставил рубец на шее (выше галстука). Потери русской кавалерии, указанные английским автором, фактически относятся ко всему Балаклавскому сражению, а не только к боевому столкновению с Тяжелой бригадой, которая, кстати, за весь день 25 октября потеряла 108 чел. (10 убитых и 98 раненых), в том числе 11 офицеров. Согласно записке генерала Рыжова, урон обоих гусарских полков бригады Халецкого составил 257 чел. (30 офицеров и 227 нижних чинов), тогда как из ведомости, приложенной к рапорту Липранди, следует, что они потеряли 285 чел., а из перечня, приведенного в воспоминаниях И.И. Величко (бывшего адъютанта Гусарского Е.И. Выс. Князя Николая Максимилиановича полка), — 244 чел. (56 убитыми, 167 ранеными и 21 пропавшими без вести). Несомненно, какую-то часть этих потерь полки понесли в Северной долине на заключительном этапе сражения, когда их атаковала британская Легкая бригада, но основная доля приходится на наступление в Южную долину, где русские гусары попали под огонь неприятельской артиллерии и вступили в рукопашную схватку с тяжелыми драгунами Скарлетта. То же самое касается и урона казаков (в 1-м Уральском казачьем полку под Балаклавой было убито и ранено 20 чел., в 53-м Донском казачьем — 9). — Прим. ред.]. Угрозу Кадыкою удалось устранить. Внутренняя оборона Балаклавы устояла.

Наблюдавший за схваткой французский генерал заявил: «Победа Тяжелой бригады была наиболее славным делом из всех, что я видел». Эдвард Хэмли высказывался в сходных выражениях: «Всем тем, кому посчастливилось смотреть с высот на сей великолепный спектакль, было потом о чем рассказать другим». Далее к востоку воздух наполнился ликующими криками хайлендеров 93-го полка, а сэр Колин Кэмпбелл поскакал ко 2-му драгунскому полку, дабы лично поздравить с победой своих земляков-шотландцев. Сорвав с головы шляпу, он воскликнул: «Серые! Славные Серые! Мне шестьдесят один год, но если бы мне пришлось снова стать молодым, я был бы горд находиться в ваших рядах». Раглан прислал Скарлетту короткое, но сердечное послание: «Well done!» («Хорошо сделано!»).

Рядовой 11-го (Собственного Принца Альберта) гусарского полка. 11-й гусарский, возглавляемый подполковником Джоном Дугласом, составлял вторую линию Легкой бригады во время ее знаменитой атаки. Ранее на протяжении двенадцати лет (1836—1847) этим полком командовал лорд Кардиган

И в самом деле — хорошо сделано. Но как насчет Легкой бригады, 700 чел. которой безучастными наблюдателями смотрели на происходившее в отдалении? Проведи они фланговую атаку, вражеская конница, возможно, вообще очистила бы поле битвы, откатившись чего доброго далеко за Черную речку. Солдаты и офицеры британской легкой кавалерии, конечно же, не ведали тогда ближайшего будущего, но не исключено, что более активная их роль в описываемом боевом эпизоде спасла бы их бригаду от кровавой бани.

В 500 м к западу Легкая бригада стояла, построенная в две линии, и, по выражению одного раздосадованного кавалериста, ее бойцы оставались в роли зрителей. Кардиган, несмотря на просьбы офицеров, не двигался и двигаться не собирался, а только, если верить многочисленным свидетельствам, беспрестанно скакал то туда, то сюда вдоль строя и бормотал: «Эти чертовы «Тяжелые», они нас сегодня просто высмеют». Виконт де Ноэ, опытный французский военный из числа очевидцев, считал вполне реальной возможность «уничтожить» русских в случае атаки Кардигана им во фланг. «Это был тот самый случай, — заключал он, — когда кавалерийскому генералу следовало проявить инициативу». Кардиган свалил собственную пассивную позицию на ненавистного зятя. Позднее он так объяснил ситуацию: «Занять ту позицию мне приказал эрл Лукан, мой непосредственный начальник, велев ни в коем случае не покидать ее и защищать против любой атаки русских». И весьма лаконично подытожил: «Они, однако, не приближались к моей позиции». Следовательно, по его мнению, проявленная пассивность имела под собой логическое основание и была вполне извинительной. Полученный приказ не допускал свободы действий. Как добавлял де Ноэ, «позднее в тот же день стало очевидным, что отвага не является достаточной заменой инициативы».

Упущенные Кардиганом шансы, не позволившие превратить местную победу в полный разгром противника, ни в коей мере не затмевают величия деяния Скарлетта. Третья фаза битвы при Балаклаве, как и вторая, сложилась в пользу британцев. Было только 9.30, и захватывающая, кровавая и ненужная резня четвертой фазы ожидала противоборствующие стороны впереди.