По яблочным долинам

"...а садами, как в разсуждении
изобилия, так и качества произрастающих
в них плодов отличаются те (места), кои по
Альме, по Каче, по Кабарте, також и по
Южной стороне гор вдоль берега Черного
моря находятся".
(Из "Физического описания Таврической области" за 1785 год.)

На Южный берег! Кто не испытывал душевного волнения, особого восторженно-приподнятого настроения, отправляясь в этот край моря, гор и солнца, край неистощимой красоты природы.

Почти все едущие на Южный берег из Симферополя держат туда путь прекрасной автомобильной трассой, пролегающей мимо лиловых скал Чатырдага, мимо праздничной Алушты, вдоль горных склонов, ниспадающих в черноморскую глубину.

Эта трасса знакома нам по поездке в горы и к морю.

Есть на Южный берег и другой путь, не столь широко известный, — путь через каменный хребет Ай-Петри. Его и изберем мы на этот раз, руководствуясь все тем же стремлением — не ходить, по возможности, дважды одной и той же дорогой.

Севастопольское шоссе, миновав юго-западные окраины областного центра, выходит в просторную равнину. Лишь возле самого горизонта впереди вздымаются над равниной холмы, похожие отсюда, издали, на бегущие одна за другой волны. Все они исподволь, мягко поднимаются с севера на юг и сразу круто обрываются с южной стороны, словно отсеченные ножом. Это так называемые "куэсты" — возвышенности второй горной гряды, повторяющие в миниатюре основную форму главной цепи Крымских гор. А по сторонам, то приближаясь, то уходя к горизонту, стелются совсем легкие возвышения третьей гряды, имеющие такую же форму.

Осенний день по-летнему жарок. Пахнет пылью. Тончайшей сеткой поднимается она за автомашинами и подводами с проселочных дорог, сопровождающих шоссе, вливающихся в него, потом долго висит в сухом, неподвижном воздухе. Выгоревшие обочины дорог, покрытая пылью серая трава, похожая на проволочную щетку. Вдоль шоссе вырастают ряды плодовых деревьев: абрикосы, сливы, вишни, потом белая акация, за ней опять плодовые. Кое-где на равнине появляются сады, молодые и уже подросшие, — чувствуется приближение плодовых долин, высылающих в степь свои авангарды. Но властвует пока еще степь.

Деревня Чистенькая на пути, оправдывающая свое название. В зелени деревьев аккуратные белые дома под черепицей, добротные хозяйственные постройки, обширный скотный двор. За деревней — Чистеньская МТС с машинным двором, сплошь уставленным комбайнами и молотилками, тракторными сеялками и посадочными машинами.

Потом опять степь, скошенная, убранная, пахнущая пылью и сухим кизяком.

Степь обрывается зеленой стеной пирамидальных тополей, сразу охватывающих дорогу, прячущих ее под свою густую вязь. Благодатная, освежающая тень впервые падает на разгоряченное лицо.

В тополях и садах лежит большое село Новопавловка, где расположен колхоз имени Микояна. За селом немноговодной, скромной в эту пору речушкой пересекает путь Альма, а за ней опять шеренги тополей, еще более густые и мощные.

Тополь в Крыму — непременный спутник садов. И здесь, за гигантскими частоколами ветроломных полос, открываются по обе стороны дороги бесконечные шеренги плодовых деревьев. Грузно опираются они, отягощенные густой янтарно-розовой россыпью спелых плодов, на подпоры, поддерживающие гибкие ветви. Сотни, тысячи деревьев, еле удерживающих свою сочную, ароматную ношу, образуют сплошной бескрайный массив. Вот оно, яблочное половодье, из края в край залившее издавна знаменитую своими садами долину Альмы, само название которой означает в переводе на русский язык яблоко!

Тот, кому доводилось бывать в этих местах весной, во время цветения садов, сохраняет в памяти иную картину. В легком белорозовом уборе стоят тогда деревья, и воздух, напоенный цветочным благоуханием, гудит от миллионов снующих пчел. Залитая морем цветения, долина производит поистине захватывающее впечатление. Но и теперь, в красе изобилия, хороша она необычайно.

Вывеска у обочины дороги справа извещает, что хозяин яблочного изобилия, поражающего взор путника за Альмой, — совхоз имени Чкалова. Аллея вязов ведет с шоссе на территорию его первого отделения. И первое, что встречает там, — пряный аромат спелых яблок и запах сухого дерева в тихом, пронизанном солнцем воздухе. Слева у самого шоссе легкое одноэтажное здание, похожее на обширную крытую веранду. Пунцовые георгины и молодые персиковые деревья, плотно обступившие его, заглядывают в распахнутые окна, откуда доносится мерный, приглушенный гул. Целые горы, сотни тысяч новеньких, прокаленных зноем деревянных ящиков, скирды пушистой, легкой стружки сложены по одну сторону здания. А по другую сторону через широкие ворота один за другим грузятся на очередную автомашину такие же ящики, но уже наполненные крупными румяными яблоками, что везут и везут из глубины садов подводы.

В здании с распахнутыми окнами — один из упаковочных пунктов совхоза. Здесь осуществляется последний этап производственной деятельности хозяйства за год, и, пожалуй, здесь нагляднее всего плодотворность этой деятельности.

Бесконечная лента конвейера, как на заводе, несет на себе сквозь обширный зал равномерный поток груза: уложенные рядами в ящики отборные стаканчатые плоды знаменитого кандиля-синапа — чудесного крымского яблока, известного по всей стране. И яркий румянец, вырисованный на плодах солнцем, и нежная желтизна кожицы, которой не касались жаркие лучи, покрыты тонким налетом, словно припудрены. Этот легчайший восковой налет, которым природа снабжает самые нежные плоды для защиты их от всяких невзгод, от порчи, стирается при малейшем прикосновении. Как же бережны и легки были человеческие руки — многие руки, через которые прошли яблоки, пока добрались от дерева, взрастившего их, до упаковочного ящика, — если не нарушили они даже этого нежного налета!

Вот по обе стороны конвейера трудятся те, кто выпускает яблоки в свет. Около полусотни столиков вдоль стен зала. Они окружены со всех сторон заполненными, полузаполненными и пустыми ящиками.

Работающие за столиками калибровщицы быстро и безошибочно распределяют привезенный из сада синап по ящикам на пять-шесть калибров. До пяти тысяч плодов пропускает калибровщица через свои руки в смену, моментально определяя каждому из них место, соответствующее размеру и качеству. При этом она не только не бросит яблоко в надлежащий ему ящик, но и положит не кое-как, а обязательно боком, чтобы крепкая плодоножка не поцарапала ниже или выше лежащие плоды. И она не пропустит в те ящики, что идут по конвейеру, ни одного хотя бы с мельчайшей царапинкой или вмятиной на упругой кожице. С такой же тщательностью упаковщица окончательно уложит плоды определенного сорта в аккуратные ряды по ящикам, а конвейер унесет их в конец зала на забивку и наклейку этикеток. Ароматный крымский синап отправится в далекий, очень далекий путь, какой вряд ли сумеют проделать свежие яблоки из других южных мест. Он пойдет не только в Москву и Ленинград, но и за Полярный круг — зимовщикам, на Дальний Восток, на Урал — к людям, живущим за многие тысячи километров от совхоза. И когда откроют они ящик, плоды в нем будут такими, словно только-только принесены из сада. Даже легкий восковой налет сохранят они в неприкосновенности. Такие плоды свободно лежат до нового урожая.

Шестнадцать тонн — целый вагон прекрасных первосортных яблок отправляет ежедневно упаковочный пункт № 16. А совхоз в целом дает стране не меньше двухсот вагонов — от трех до пяти миллионов килограммов свежих плодов в год!

Велико и сложно должно быть хозяйство совхоза, сама "лаборатория", где производится вся эта огромная масса чудесных плодов, где протекает "технологический процесс" их создания.

Они здесь повсюду, куда ни направишься с совхозной усадьбы: яблони, груши, сливы, персики — десятки тысяч деревьев, складывающихся в садовые участки, кварталы, отделения. На пятьсот с лишним гектаров раскинулись они по зеленой Альминской долине.

Здесь представители всех поколений: деревца совсем юные, несущие свои первые плоды, деревья в расцвете сил, деревья старые, уже отживающие свой век, с корявыми сучьями. Им бы пора на покой, но, обновленные обрезкой, тщательным уходом, и они усеяны крупными плодами. Это патриархи, свидетели тех времен, когда по Альминской долине, как и другим крымским речным долинам, ютились мелкие частновладельческие сады. Таких уже немного в совхозных садах. Их почти совсем сменили деревья, выращенные в советские годы. Они сейчас в полной поре плодоношения.

"Побывайте в двенадцатой бригаде, на комсомольском участке", — непременно посоветует вам кто-нибудь, когда вы окажетесь в совхозном саду.

Среди бесконечных садовых кварталов, столь похожих друг на друга, что с непривычки легко в них и запутаться, кварталы двенадцатой бригады можно отличить сразу. Здесь не растут рядом с деревьями, уже заканчивающими свой век, молодые деревца, пришедшие на смену. В ровных сплошных шеренгах одновозрастные мощные деревья. До восьми метров в высоту, на столько же в ширину простираются их кроны. Таких яблонь не встретить в садах средней полосы Союза. Трудно поверить, что им всего лишь немногим более двадцати лет: комсомольским участок назвали и по возрасту деревьев и потому, что основная сила в бригаде — молодежь.

Прежде всего поражает необычайная урожайность деревьев. Они усеяны плодами сплошь, на некоторых за плодами почти не видно листьев. Целые каркасы из жердей сооружены вокруг деревьев. Жерди поддерживают ветви, неизбежно рухнувшие бы под непомерной тяжестью урожая.

Установка подпор, без которых не обходится ни один крымский сад, очень своеобразное и сложное искусство, почти не знакомое садоводам многих других районов Союза. Оно имеет своих мастеров, свои правила и законы.

При необычайно мощном развитии плодовых деревьев в Крыму, подпоры — длинные прямые жерди с развилками в верхней части, на которые опираются ветви, — необходимы прежде всего для предупреждения раскачивания сучьев частыми здесь ветрами, обламывания их под тяжестью плодов. Но они несут и другую службу.

Главные породы в Крыму — яблони и груши прихотливых зимних сортов. Своих полных вкусовых качеств, своей красоты их плоды достигают только под длительным действием солнечных лучей, при постоянном притоке воздуха. Южное солнце, тепло и свежий воздух просторных крымских долин создают непревзойденные свойства их плодов. Задача подпор, целой их системы, — не выводя ветки из обычного их положения, не переплетая и не накладывая друг на друга, выставить каждую полному действию света и тепла.

Но подпоры мешают междурядной обработке садов. В комсомольской бригаде ввели новую систему "чаталовки" — зонтичную, навесную, при которой вся система подпор держится в воздухе, опираясь только на шест, укрепленный возле ствола. И машинам, обрабатывающим почву, открылся свободный доступ в сад.

В бригаде идет сбор урожая — зрелище тоже своеобразное, необычное для того, кто попадает в южные сады впервые, и не лишенное сильных ощущений для зрителя-новичка. Где-то, на высоте двухэтажного дома, которой достигают деревья, в гуще тонких ветвей, усыпанных плодами, балансирует сборщик. Вся его опора — столбовая лестница, длинный деревянный брус с набитыми на него поперечными планками, опирающийся одним концом на землю, другим на ветку, с которой идет сбор. Сборщик стоит на утлой перекладине одной ногой, другой держится, зацепившись за вторую перекладину, и обеими руками срывает плоды. Срывает, пожалуй, термин неподходящий в данном случае, — он бережно охватывает каждый плод всей ладонью и, слегка нажав на плодоножку пальцем, отделяет ее от ветки.

Каждое прикосновение к плоду оставляет на нем след, значит, снижает качество. Сборщик снимает плоды так, чтобы не нарушился и легкий восковой налет на кожице, аккуратно кладет их бочком в длинную цилиндрическую корзину-столбушку, обшитую изнутри парусиной, которую подтягивают ему снизу на веревке. Все это — почти вися в воздухе, полагаясь только на хрупкую ветку, удерживающую его ненадежную опору. Лучшие сборщики снимают таким путем в день до тонны плодов.

Чтобы снять урожай с одного дерева, сборщику приходится немало балансировать таким образом. До тысячи килограммов яблок принесли отдельные деревья, а участок в целом, по предварительным подсчетам, даст не меньше четырехсот центнеров плодов с гектара.

Такой урожай, во много раз превышающий средние сборы плодов по Крыму, здесь не диковинка. Его получают почти ежегодно.

Ежегодное высокое плодоношение садов — конечная цель забот всех плодоводов. Это вершина, достигнуть которой не просто. Пресловутую периодичность плодоношения — чередование урожайных и неурожайных лет в садах, считавшуюся испокон веков чуть ли не непреложным законом садоводства, можно преодолеть лишь глубоким, умелым и планомерным вмешательством людей в обычные нормы поведения растений. Комсомольская бригада прокладывает к этой цели пути для всего совхоза. Ее участки стали своего рода опытной базой высоких урожаев, откуда самое передовое, оправдавшее себя, переносится на все пятьсот гектаров совхозных садов.

На комсомольском участке особенно бросается в глаза чистота и порядок, даже некоторая щеголеватость, с какой выглядят здесь и деревья и кормящая их земля.

С особой тщательностью побелены и опоясаны коричневыми бумажными поясами стволы. Для чего? Бригадир Николай Гилярович Гржибовский объясняет, что парадное убранство это, требующее от комсомольцев немалых забот, одно из звеньев их борьбы за высокие урожаи плодов. И известковая побелка и липкие бумажные пояса, вместе с регулярным опыливанием и опрыскиванием, в котором принимает участие авиация, охраняют урожай от болезней и вредителей. А создает его другой круг работ, не прекращающихся в бригаде ни на один день. Он включает в себя и соответствующую обработку почвы, и сложную систему подкормок и поливов, и методы хирургического воздействия на дерево: всевозможные обрезки, прочистки, прищипки, направляющие его к высокому плодоношению.

Коллектив совхоза работает вместе с учеными. Научные работники из Москвы, с Крымской зональной опытной станции плодоводства постоянные гости в совхозе. Их общая научная работа — ликвидация периодичности плодоношения в садах — наводит здесь горячих последователей и помощников. Среди первых из них — директор совхоза Владимир Лазаревич Стрелец.

Сын кучера того самого помещика, чьи земли стали частью совхозного сада, он родился, вырос, стал специалистом-плодоводом на этой самой земле. Мальчишкой начал работать в помещичьем саду обрезчиком, рабочим по питомнику. Многие из тех гигантов, что стоят сейчас в саду, облитые урожаем, привиты, выращены его руками. На его памяти те времена, когда по Альме, по Каче, по Бельбеку ютились помещичьи "промышленные" сады, среди которых пятидесятигектарные казались гигантами. Он помнит, как в сады эти к той поре, когда покрывались они заревом спелости, слетались стаи перекупщиков. Обвешивали, безжалостно браковали, а то и "побивали товар" — намеренно приводили в негодность плоды у тех хозяев, кто пытался протестовать против беззаконий. Бешеная конкуренция, ажиотаж врывались тогда в тихие сады. Не раз бывал он свидетелем бессмысленного уничтожения урожая, выхоженного большими трудами.

И все-таки он хотел растить новые сады. Путь от садового рабочего до специалиста, тонкого знатока крымского плодоводства, директора одного из лучших и крупнейших плодовых хозяйств Крыма он прошел здесь же. Вместе с такими же рабочими-батраками — Порфирием Михайловичем Руденко, Анной Григорьевной Филипповой, Романом Васильевичем Сидорчуком, ставшими к нашим дням кто управляющим отделением, кто техноруком, кто бригадиром, — с приходом советской власти был он одним из первых организаторов и исполнителей больших работ, соединивших клочки помещичьих садов в единое крупное хозяйство.

Старая гвардия, коммунисты, принявшие на свои плечи первые труды по созданию совхоза, сейчас ведут его к максимальной продуктивности. И комсомольцы — их верные помощники не только в бригаде, ставшей образцом для всего хозяйства. Шестью бригадами руководят комсомольцы, окончившие техникумы и специальные школы садоводства. Другие обучаются на совхозных курсах: обрезчиков, установщиков подпор, мотористов, сортировщиц и укладчиц. Совхоз все шире идет по пути механизации и высокой культуры садоводства, специализации.

Он уже снимает в среднем около ста центнеров плодов с гектара со всей огромной площади своих садов, дает до пяти миллионов рублей дохода. Но его сады могут давать больше. Они еще не подведены к ежегодной высокой урожайности. Ближайшая задача коллектива — получать пять миллионов килограммов плодов ежегодно, независимо ни от каких условий. На пути к ее решению уже сделано немало. Закончена "реконструкция" садов. Обновлены сорта, расширен породный состав, разношерстные пятна загущенных посадок, которые достались в наследство от влившихся в совхоз частновладельческих садов, расчищены и подчинены общему плану.

Совхозные сады представляют теперь правильно организованное, единое хозяйство, которое можно вести современными методами — с помощью агрономической науки и машин. И, побывав в них, видишь, как велики резервы настоящего и полного возрождения крымского плодоводства, давняя слава которого в последнее время несколько померкла и поблекла, каким новым цветением могут подарить край знаменитые садовые долины Крыма.

Еще в XVIII веке, по свидетельству Палласа, ездили купцы из России в Крым за синапом и шафраном, за грушами сенжермен, которыми изобиловала долина реки Качи. Подводами везли их в Москву и дальше, в Петербург, несмотря на дороговизну перевозки, выручали за них хорошие деньги. Крымские яблоки и груши раскупались в столицах нарасхват.

Но огромный спрос на крымские яблоки, с давних времен придавший здешнему садоводству чисто коммерческое направление, таил в себе опасность его одностороннего развития.

Многие десятки лет в крымских садах отбирались и культивировались, как самые выгодные для продажи, для дальних перевозок зимние сорта яблок и груш. В их создании народная селекция достигла большого совершенства. Но в садах Крыма постепенно исчезли ранние летние сорта и сорта, созревающие в начале осени, те, которые предназначены для потребления на месте. Они считались совершенно бесценными и при закупках в расчет не принимались.

Сейчас по садовым долинам — по Альме, по Каче и Бельбеку на месте старых насаждений создаются новые совхозные и колхозные сады — просторные, светлые, где легко работать и людям и машинам. И назначение их другое. Не соображения наживы, выгоды, а стремление дать как можно больше плодов разнообразных, которые появлялись бы на столе трудящихся, в крымских санаториях круглый год, руководит теми, кто создает эти новые сады. Решать эту задачу им помогает очень своеобразное и единственное в своем роде научное учреждение — Помологический рассадник Всесоюзного института растениеводства. Путешествуя по крымским плодовым долинам, нельзя не побывать в его удивительном саду, выращенном за годы советской власти в Качинской долине, в нескольких километрах от Бахчисарая.

С первого взгляда видно, что сад этот необычный. За традиционными тополевыми заслонами по квадратам участков выстроились в чинных рядах молодые, сильные деревья. Каждое, как на выставке, снабжено этикеткой с полной аттестацией, и сами участки, как на выставке, демонстрируют образец правильного ухода за почвой.

Пожалуй, это и есть своего рода выставка. Почти постоянно здесь можно увидеть экскурсию колхозников, рабочих совхозов или студентов, отдельных посетителей. Они со вниманием рассматривают чуть ли не каждое дерево, делают записи в блокнотах, словно каждое из них говорит им что-то свое.

Если присмотреться внимательнее, окажется, что и в самом деле здесь необычайное разнообразие деревьев. В саду собрано все, что может растить южная земля: яблони и груши, сливы и вишни, абрикосы и черешни, персики и айва, грецкие орехи и миндаль. Эта обширнейшая живая коллекция включает около двух тысяч сортов плодовых растений, собранных со всего мира. В Советском Союзе нет другой коллекции южных плодовых, равной этой по полноте и разнообразию.

Около двадцати лет существует этот сад-коллекция, обогащаясь ежегодно новыми сортами. Особенно велики пополнения за последнее время — около семисот сортов за истекшие четыре года. Свои лучшие сорта, созданные советскими учеными, прислали сюда Грузия и Армения, Азербайджан и Белоруссия, Молдавия и Украина. Сорта отечественной селекции занимают в саду все более солидное место. Вот эта-то обширная коллекция и привлекает сюда многочисленных посетителей.

Но не только демонстрационным целям она служит. Здесь работают ученые. Их задача, прежде всего, — установление бесспорной подлинности каждого сорта путем длительных и всесторонних наблюдений, сопоставлений, испытаний, которые ведутся непрерывно в течение нескольких лет. Прошедший такие испытания и доказавший свою подлинность сорт становится эталоном, образцом, по которому определяются неизвестные, перепутанные сорта в совхозах и колхозах, в научных учреждениях юга.

Сорта, проявившие наиболее ценные качества при изучении, получают путевку в жизнь. Они усиленно размножаются в питомнике рассадника и десятками тысяч саженцев расходятся по южным садам.

Такую путевку в крымские совхозы и колхозы, прежде всего степной зоны, получило, например, прекрасное, но малоизвестное здесь яблоко "яндыковское" — старорусский сорт, растущий в Астраханской, Сталинградской и Саратовской областях, неприхотливый, урожайный, а главное созревающий ранним летом, когда в Крыму совсем нет яблок.

Ранней весной в тысячах крошечных пакетиков рассылается самолетами во все уголки Советского Союза пыльца, собранная с цветков коллекционного сада. Она нужна ученым, селекционерам для скрещиваний, для получения новых сортов, которые могли бы носить в себе свойства самых лучших и нежных плодов юга. По дальним воздушным трассам Союза отправляются и черенки — однолетние веточки плодовых растений, служащие для прививок, для размножения лучших сортов коллекционного сада на новых местах. Около двухсот тысяч таких прививок можно сделать черенками, рассылаемыми Помологическим рассадником ежегодно. Так все лучшее, что есть в плодоводстве мира, переселяется постепенно в совхозные и колхозные сады.