В.В. Буряк. Английские сады Вильяма Гоулда в Екатеринославе

XVIII в. по праву считается «золотым» веком русского садово-паркового искусства, а в его последнее десятилетие строительство садов и парков при дворцах, в городских и загородных усадьбах дворян приобрело самый широкий размах. В это время Россия вела оживленную торговлю с Европой, в частности с Англией, и, благодаря выгодному сбыту своей продукции (прежде всего зерна), помещики получили возможность тратить крупные средства на строительство, приобретая предметы роскоши, «выписывать» художников, садоводов и т.д. Некоторые из наиболее просвещенных дворян, интересуясь развитием наук, искусствами, старались быть на уровне современной европейской культуры. Этим объясняется совершенно исключительное внимание, которое уделялось в то время строительству усадеб и созданию садов и парков. Они стали предметом гордости и престижа. Некоторые сады и парки стоили даже дороже, чем дворцы.

В 1760-х до конца 1780-х годов среди туристов, следовавших в Европу, встречали россиян. Многие из них достигали Англии. Отсюда они увозили страстное желание насадить в своих имениях пейзажные сады, подобные английским, считая, что они лучше и ближе к природе, чем регулярные французские. Так, Иван Шувалов — бывший фаворит императрицы Елизаветы — в 1764 г. писал из Англии другу: «...Сады прекрасные, совсем иного от других по вкусу. По возвращении моем дам идею, как в Киморе (поволжское село Тверской губернии Кимра, принадлежавшее графине А.К. Воронцовой) подобный опыт завесть; все искусство в том, чтоб было сходно с натурой. Мне кажется, что сие лучше...» [4, с. 304].

Это влияние получило самое широкое распространение в России потому, что отвечало национально-эстетическим идеям русского человека конца XVIII в. Но самое сильное влияние на поощрение моды на английские сады оказала Екатерина II. Императрица никогда не бывала в Англии, но в 1772 г. признавалась Вольтеру: «Я безумно люблю сады в английском стиле». В это время она увлеченно занималась подготовкой к изданию «Замечаний о современном садоводстве» Томаса Уетли. Это издание должно было стать руководством «для владельцев имений около моря вдоль Петергофской дороги» [16, с. 98].

Среди имен самых первых трех английских садовников, прибывших в Россию, были: Чарльз Сперроу, который работал в Гатчине, создав там для Григория Орлова пейзажный ансамбль, и Джон Буш (1730—1795) — садовый мастер в Царском Селе (1771—1779) [27, с. 29]. В 1776 г. по приглашению знаменитого князя Г.А. Потемкина-Таврического прибыл в Россию Вильям Гоулд (William Gould, 1735—1812) [16, с. 98] — ученик знаменитого английского садового мастера Ланселота Брауна, третий английский садовник, которому тоже было суждено утвердить новый садовый стиль в России, Малороссии и Крыму.

Среди британских садоводов, работавших в России, поистине английским «был Гоулд, уроженец Ормскирка в Ланкашире». По мнению профессора славистики Кембриджского университета, изучающего историю России XVIII в., Гоулд превосходил своей известностью Сперроу и Хеккета и составлял серьезную конкуренцию Бушу. Прозванный «Капабилити Браун России» Дж. К. Лаудоном (посетившим в 1813—1814 гг. Санкт-Петербург и Москву), он был искусным и изобретательным мастером, который восхищал своих коллег-преемников умением создавать «особую скрытую ограду — «ахах» и пруды, грунт из которых он использовал для формирования различных возвышенностей и склонов» [16, с. 98].

В 1785 г. по приказанию Г. Потемкина В. Гоулд обследовал природные и экономические условия Крыма и нашел их великолепными. Потрясенный его природной красотой и экономическими возможностями, он писал Г. Потемкину: «Ни Италия, ни другая какая страна не может сравниться с ними местами приятностями... То место, которое Ваша Светлость назначили для парку, по красоте дерев можно обратить в сад, который без дальнейшего оживления можно сделать вдруг. Другое же место — в парк, посадив на поверхности гор дерева и клумбы...» [9, с. 3]. В. Гоулд вернулся в Крым снова через два года в связи с предстоящим путешествием Екатерины Великой. «В 1787 г. паки отправился в Таврическую область, где имел счастье сделать сады для Вашего Императорского Величества в Карасбазаре, Севастополе, Судаке и Бидаре» (Байдарская долина. — Б.В.) [25].

Тема «моментальных садов» в местах остановок Екатерины возникла в литературе не случайно. Искусство Гоулда устраивать сады рождало легенды. «Во время путешествий князя, — писал англичанин Кокс, — впервые ехал англичанин-садовник с 600 помощниками и с невероятною быстротою разбивал сад в английском вкусе на том месте, где должен был остановиться князь, хотя бы на один день» [3, с. 156]. Об этом сообщает и другой англичанин, Джон Карр: «Во время одной из поездок князя по Украине Гоулд ждал его с несколькими сотнями помощников, предназначенными для разбивки садов в имении Потемкина в Крыму. Там, где князь останавливался хотя бы на один день, сооружался путевой дворец, окруженный садом в английском стиле из деревьев и кустов, с дорожками, со скамейками и статуями». Эти сады были названы «моментальными» [3, с. 156]. Судьба этих творений Гоулда и начинаний Потемкина была тяжкой. Вот как об этом писал очевидец: «Великолепные сады в Кременчуге и других городах, тотчас же после пребывания там Екатерины были запущены». Дворец в 1789 г. сгорел, а в саду тайным образом неизвестными людьми деревья повыкопаны» [20, с. 88]. А ведь именно этот сад так поразил Императрицу Екатерину, которая, путешествуя, остановилась в Кременчуге в 1887 г., в деревянном дворце генерал-губернатора у Полтавской заставы, и отметила это в письме к Гримму: «Я провела три дня в большом, красивом и прелестном доме, выстроенном фельдмаршалом князем Потемкиным близ прекрасной дубовой рощи и сада, в котором есть грушевые деревья такой вышины, каких я от роду не видывала» [3, с. 150].

Вполне возможно, что именно эти деревья уже в 1789 г. были выкопаны и перевезены в английский сад Потемкина в Екатеринославе, который стал центром Екатеринославской) наместничества (1783 г.), включавшего в себя всю Малороссию.

История создания Английского парка в Екатеринославе тесным образом связана с именем Г. Потемкина.

В 1776 г. на карте Российской империи появился новый город Екатеринослав, названный в честь Российской императрицы Екатерины II. По замыслу Г.А. Потемкина город должен был включать в себя всю Новороссию и стать третьей, южной столицей России.

В Екатеринославе планировалось построить, наряду с административными учреждениями, собор, биржу, театр, университет, консерваторию, академию художеств, суконную и шелковую фабрики. Со временем город должен был занять территорию в 340 кв. м. В Екатеринославе была открыта и работала канцелярия попечительства колонистов Южного края, которая оказывала материальную и социальную помощь переселенцам из разных стран. Всего же в конце XVIII в. в Екатеринослав были приглашены и проживали представители 60 национальностей.

Более двух столетий (225 лет) насчитывает его славная история, более сотни имен талантливых иностранных и отечественных зодчих, скульпторов и художников, которые были призваны в Россию в конце XVIII столетия для строительства новой столицы в самые кратчайшие сроки.

Среди них отметим два имени: И.Е. Старова — архитектора и Вильяма Гоулда — английского художника-проектировщика, видного садового мастера последней четверти XVIII в.

В 1776 г. В. Гоулд (William Gould) приехал из Лондона в Россию и вскоре поступил на службу к Г.А. Потемкину и последующие годы работал по его заказам.

Творческие работы этих двух мастеров связывают их имена с интересной и важной страницей русской истории.

Управление обширным Новороссийским краем было возложено на Потемкина. Опираясь на полное доверие Екатерины II и имея в своем распоряжении огромные средства, Потемкин развил на юге России строительство такого масштаба, какого не знала в этот период времени ни одна другая страна Европы. Был основан ряд городов, сооружались крепости, судостроительные верфи, мануфактуры, дворцы и церкви.

По мнению архитекторов и историков архитектуры, объекты, «дошедшие до наших дней в осуществленном виде или в виде проектов, показывают, каким интересным полем деятельности для архитектора был в 80-х годах XVIII в. Новороссийский край».

В 1788 г. к проектированию города Екатеринослава и основных его сооружений был привлечен Иван Егорович Старов (1744—1808) [5, 115] — русский архитектор, он принадлежит к плеяде самых выдающихся мастеров русской классической архитектуры. Его имя стоит в одном ряду с такими гениальными творцами русской классической архитектуры, как В. Баженов, Д. Ухтомский, М. Казаков, А. Воронихин, А. Захаров и В. Стасов.

Биографы зодчего Н. Белехов и А. Петров сообщают точную дату поездки И. Старова в Екатеринослав — август 1787 г. и связывают ее с постройкой Потемкинского дворца в Екатеринославе. Потемкин, очевидно, считал необходимым, чтобы место для дворца было выбрано Старовым еще до составления проекта. Возможно, что проект был выполнен Старовым на месте, в Екатеринославе, а затем отослан Потемкину для утверждения. В том же году или же весной 1788 г. постройка была начата.

Строительство дворца началось сразу же. Проект предусматривал разбивку обширного сада и парка возле дворца на возвышенных берегах Днепра. Проект планировки парка был разработан Вильямом Гоулдом.

Постройка дворца была закончена вчерне весною 1789 г.; летом того же года велись работы по его внутренней отделке. В 1790 г. здание дворца было закончено.

В проекте планировки Екатеринослава, составленном Старовым в феврале 1790 г. в Яссах, здание дворца трактовалось как основной архитектурный ориентир центральной части города, а парк при дворце Потемкина на высоком берегу Днепра завершал ансамбль городского центра, состоящего из ряда больших и малых площадей и веера улиц, сходящихся к дворцу.

Этот проект Старова был утвержден Екатериной II в 1792 г. и в дальнейшем был использован и переработан в проект 1817 г. архитектором В. Гесте, на основе которого город застраивался в первой половине XIX в.

Потемкинский дворец в Екатеринославе был единственным и значительным сооружением И. Старова, возведенным при жизни автора.

Дворец имел характерную классическую трехчастную пространственную композицию: с центральным объемом, где размещался главный двусветный зал, а также залы и покои поменьше, и с протяжными боковыми крыльями-галереями, фланкированными относительно небольшими квадратными в плане флигелями. Шестиколонный портик главного входа, двенадцатиколонные галереи боковых крыльев, лаконичные треугольники-фронтоны, белые плоскости стен с сочными тенями органично вписывались в окружающий ландшафт, гармонировали с роскошной зеленью южного парка.

Историк Новой Сечи и Новороссийского края А.А. Скальковский сообщает, что Г.А. Потемкин в 1787—1789 гг. купил у отставного есаула запорожского войска Лазаря Остаповича Глобы в Екатеринославе за 3000 руб. две полудикие плантации (одна в самом живописном месте над Днепром, против Монастырского Острова), тут построил он себе прекрасный дом в венецианском вкусе, из тесаного камня, и перевез туда из польского своего имения Дубровны на барках по Днепру великолепную оранжерею и 29 садовников; сверх того, фруктовые деревья были привезены из Молдавии, частью из Малороссии, из Молдавии же выписаны 12 фур виноградных лоз и несколько болгар, искусных виноградарей [31, с. 106—107].

В дополнение к этому можно прибавить сообщение генерал-майора В.В. Каховского, правителя Екатеринославской) наместничества, от 2 октября 1789 г., о выполнении распоряжения князя Г.А. Потемкина: «перевоза лошадьми из Кременчуга казенного сада при наместническом дворце в Екатеринослав казенный, где был дворец, фруктовый сад, т.е. все яблоки, вишни, груши, грецкие орехи, виноградные лозы» [17, с. 238].

Все это нужно было выкопать из земли, увязать, нагрузить на подводы и поскорее отправить в Екатеринослав, где в это время «ученым садовником Гоулдом и «отделывался» и «насаждался» Английский сад». Гоулд наблюдал за устройством нового сада, использовал пленных турок, как явствует из рапорта В.В. Каховского: «И как трудолюбивый гр. Гульд досадовал на неуспешную работу турок, то нарядил я к нему 200 человек из здешних жителей. Место делается прекраснейшим, дерев насадил он уже много. Сегодня дожидаюсь первого транспорта из сада Кременчугского, а через семь дней, надеюсь, привезут мне оных из Тавриды» [15, с. 14].

В.В. Каховский, по-видимому, спешил с этой перевозкой, потому что уже 4 октября 1789 г. рапортовал Г.А. Потемкину: «во исполнение высокого повеления вашей светлости, английский сад при городе Екатеринославе господином Гульдом и отделывается, и насаждается. Деревья из Кременчугского сада на сих днях сюда привезут, о чем в покорности моей донесть честь имею» [17, с. 239]. Следуя во всем приказаниям Потемкина, В. Гоулду «легче было обновить и расширить уже существующий сад, чем завести новый в столь короткое время» [20, с. 123].

В этой связи необходимо заметить, что такими авторитетными историками Новороссии конца XVIII в., как А.О. Скальковский [31], архиепископ Гавриил (Розанов) [12, с. 437], Д.И. Яворницкий [37] и современным исследователем В.В. Антоновым (Санкт-Петербург) [3], при освещении истории приобретения Г. Потемкиным «двух полудиких плантаций» не учитывались воспоминания отставного запорожского казака Никиты Леонтьевича Коржа, который жил вместе с Лазарем Глобой и вместе с ним "<...> по всей горе нашего участка рассаживали деревья" [34, с. 5] плодовые, а на Монастырском острове — лес. Этот лес — та вторая «полудикая плантация». По распоряжению князя Потемкина они были выкуплены. В отличие от А.О. Скальковского, Гавриил (Розанов), очевидно, используя другие источники, называет сумму в 500 руб. [12, с. 437—438]. Д.И. Яворницкий, специально занимавшийся историей Монастырского острова и города Екатеринослава, ставит под сомнение сумму 3000 руб., считая, что более точны сведения Гавриила, добавляя при этом, что «по другим сведениям, Глобе, заплачено за все его имущество 300 руб., правда, без указания источника информации» [37, с. 89].

Сообщение А. Скальковского о втором саде Глобы, «Нижнем», который после его смерти в 1793 г. перешел в казну, относится к другому участку земли, который, по сообщению того же А. Коржа, садовод-любитель Л. Глоба занял «...около озера, вверху по Днепру, где ныне фабрики; засадивши <...> удивительный сад, в том месте скончался от глубокой старости и погребен в саду, жив более 100 лет на свете» [7, с. 32]. Этот сад с 1793 г. именовался Верхним казенным садом (ныне парк культуры и отдыха им. Л. Глобы, где его захоронение увековечено памятником, поставленным в 1972 г.).

Однако украинский исследователь Е.А. Чернов ставит под сомнение факты приобретения земель Л. Глобы Потемкиным: имел ли он отношение к передаче этих земель в казну и был ли он в этом случае их владельцем? Кому губернатор Екатеринослава в 1795 г. выплатил 3000 руб. (если выплатил?). По сообщению Д. Яворницкого, Л. Глоба умер в 1793 г. Почему же тогда губернское правление, не учитывая выплату компенсации в 3000 руб., все же считало претензии наследников Глобы обоснованными и выплатило им компенсацию в 3825 руб., согласно оценке, за разведение Л. Глобой леса и сада Екатеринославской казенной палатой. Лес общей площадью — 1000 десятин за 3000 руб., а сад — 30 десятин за 825 руб.? [35, с. 158—161].

Вильям Гоулд заложил в Потемкинском парке две оранжереи. Вот как об этом вспоминает автор книги «Столетний юбилей Екатеринослава» К.Н. Корольков, описывая дворец Потемкина: «Вокруг дома находился обширный редкий сад, в котором было две оранжереи — одна ананасовая, другая же состояла из лавровых, померанцевых, лимонных, апельсиновых, гранатовых, финиковых и других иностранных деревьев; ветви некоторых деревьев простирались во все стороны на несколько десятков аршин» [15, с. 14].

Сохранился перечень деревьев, находящихся в оранжерее «Английского сада при дворце генерал-губернатора» в 1797 г. в «казенной оранжерее», которая имеет с теплицами 15 саж. всех дерев 507. Они таковы: лавры, померанцы обыкновенные, померанцы дикие, померанцы аранские, апельсины, помаданы, лимоны, кате леры, фиги, миртусы, лаврусы, цынусы, розаны, гранаты, таксы, флюсы, пансионисы, ананасы, жасмины, цересы, цыпрезусы, пуртулаки, персики, абрикосы. При этом некоторых деревьев по одному экземпляру, а некоторых больше ста, как, например, диких померанцев 191 дерево» [11, с. 204].

О продолжении работ в саду свидетельствует рапорт В.В. Каховского В.С. Попову от 4 апреля 1791 г.: «Привезенные в Екатеринослав из Дубровны разные чужестранные деревья — величественны. Вскоре построенная оранжерея оным не соответствует <...>: Не угодно ли будет доложить о сделании в Санкт-Петербурге плана каменной оранжереи и о присылке в Екатеринослав г. Гульда для избрания места на острове для построения оной» [13, с. 329].

Это был тот самый Монастырский остров, на котором Потемкин хотел построить университет, а остров соединить висячим мостом с Английским садом.

Две оранжереи были заложены В. Гоулдом напротив острова, уже летом Каховский рапортовал в Петербург: «Деревья насажаны в саду Вашей Светлости, принялось много. Диких каштанов, выписанных из Варшавы, вышло до двадцати тысяч. Со временем место будет прекраснейшее. Если бы там жил Гоулд и я с ним, то при моей охоте к насаживанию деревьев мы бы с ним измучились» [17, с. 240].

На открытых местах росли: американский клен, привезенный из Берлина, каштаны — из Варшавы, из Крыма — грецкие орехи, из Константинополя — шелковица.

Следовательно, законченный дворцовый сад был одновременно пейзажным, плодовым, ботаническим и питомником.

Эта прекрасная коллекция растений пополнялась экзотическими растениями, привезенными с другой части континента в Потемкинский сад.

В 1818 г. Екатеринослав посетили два известных квакера: Ален и Трельсет. Гуляя по городу, американцы посетили и Городской сад, так он стал называться с 1797 г., где и познакомились с садовником Гуммилем, который творчески подходил к своей работе. Изумившись красотой сада, они выписали из Америки породы редчайших деревьев. Это подтверждают и заметки путешественника Василия Сидорова, который в своей книге «Окольной дорогой. Путевые заметки и впечатления» оставил такие строки: «В саду находятся два экземпляра замечательного дерева — канадского глиноклада. Это, вероятно, остатки американских растений, привезенных двумя американцами. Одно запряталось в гуще туземных растений, другое стоит в самом центре сада на главной дорожке» [29, с. 293].

Английский сад состоял из верхней, нагорной, и нижней части, спускающейся к Днепру террасами. Немецкий путешественник Гакстгаузен назвал сад «лучшим из увиденных в России». Похвалил его в 1839 г. и французский путешественник Кс. Оммер Д'Эль: «великолепный парк, замечательный по видам и перспективам, сочетавший в себе перелески, лабиринты, гранитные скалы, покрытые богатой растительностью, в нем устроены «причудливые дорожки, боксты и неожиданные обзоры». По его мнению, благодаря этому парку Екатеринослав выделялся среди других городов Новороссии [3, с. 161].

Известный екатеринославский ботаник И.А. Акинфиев в конце XIX в. писал: «деревья рослые, вместе с кустарниками по оврагам и неровностям образуют очень густые рощи, в которых и между которыми на полянах раннею весною встречаются почти все виды трав, свойственных правому берегу Днепра» [1, с. 29].

В 1790 г. дворец светлейшего Князя был закончен, а Вильяму Гоулду Потемкин повелел делать сады в Богоявленске, крепости св. Николая и в Екатеринославе, где с помощью нескольких сот военнопленных турок окончил сад» [13, с. 335].

После смерти князя Потемкина в 1791 г. в крае все сразу почувствовали, что она есть начало конца всех широких и грандиозных его замыслов в Новороссии.

Среди тех, кто предъявлял счета неоплаченных князем долгов, был и английский садовод Гоулд, который заявил, что ему по двум счетам следует получить 19 207 рублей и 73 копейки за семена и земледельческие инструменты, вывезенные им из Лондона, и за лечение ноги, которая была сломана в бытность в Екатеринославском наместничестве, да еще за обещанную светлейшим князем до ста душ деревню. На том же заявлении сбоку написано контролем: «За инструменты и семена 4282 р. 22 к., за излечение ноги 2425 р. 51 к., 1250 р. за обещанную деревню предоставляется высшему рассмотрению» [36, с. 218]. Об этом нам сообщает историк Дмитрий Яворницкий. Это прошение Гульд подал на имя Екатерины II 4 февраля 1793 г., где он так же подробно перечислил свои ранние четыре работы начиная с 1778 г.: в Петербурге и под Москвой [3, с. 144].

Какова же судьба творений английского садовода Гоулда в последнее десятилетие XVIII в.? Она тесным образом связана с дворцами.

После смерти Екатерины II в 1796 г. в Екатеринославе сложные испытания выпали на долю Потемкинского дворца и Английского парка — самой старинной усадьбы Екатеринослава — она пришла в запустение. Новороссийский губернатор Бардяев в 1797 г. попытался разорить творение Гоулда, а «все драгоценные растения продать» [31, с. 112]. В 1798 г. по велению Павла I сад был упразднен, и оранжерейные деревья были проданы на аукционе за 1039 руб., а грунтовые, лишенные ухода, усохли и погибли. В 1799 году указом Александра I Гоулд, по его просьбе, был временно уволен с должности садового мастера Таврического сада с сохранением жалования [26]. Гоулд уехал в Англию и возвратился в Россию только после смерти Павла I в 1802 г. в начале правления Александра I.

В записках М.Н. Лонгинова, посетившего Екатеринослав в 1848 г. читаем: «Сад примыкает ко дворцу Потемкина, разграбленному при Павле. Теперь это дом Екатеринославской) дворянства, с огромной залой посредине» [28, с. 867].

Уильям Гоулд был видной фигурой в многочисленной британской общине Санкт-Петербурга, чудак с запасом подчас скабрезных анекдотов, но человек, чьи «истинно английская честность, превосходное сердце и радушие заслуживают самого широкого уважения» [16, с. 99].

В 1793 г., после смерти Потемкина, Таврический дворец перешел в собственность императрицы, и она приказала архитектору Федору Волкову построить для Гоулда маленький палладианский дом в парке, известный сегодня как «домик садовника». В 1804 г. у садовника побывал его соотечественник Джон Карр, который записал в путевых заметках: «Этот респектабельный англичанин, приобретший благодаря императорским щедротам определенный достаток за долгую службу, держит изысканный и хлебосольный стол, и его посещают особы первостепенной важности» [3, с. 165].

В 1806 г. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщили об отъезде У. Гоулда вместе с дочерью. Проведя в России почти 30 лет, садовых дел мастер навсегда покинул Россию, получив годовой пансион в 1700 рублей и награду за свои заслуги — бриллиантовый перстень. На родине он с гордостью именовал себя «придворным садовником Александра I» [2, с. 343].

Его творческая деятельность оказала влияние на императора Александра I, распорядившегося в 1805 г. передать Потемкинский сад в Екатеринославе «для публичных гуляний «...с разрешения отпускать <...> безденежно деревья для желающих разводить плантацию» [30, с. 171].

Английский сад возле Потемкинского дворца начал возрождаться, был исключен из оброка и временно содержался за счет казны. Выделялись деньги на выписку и покупку деревьев и семян [21, с. 691]. Этот парк был излюбленным местом для прогулок горожан. Как верно заметил Лаудон, английский историк садово-паркового искусства, «самые большие сады князя находились на Украине» [3, с. 159], а основным произведением Гоулда на юге России стал Английский парк Потемкина в Екатеринославе — центре Новороссии. Английский садовник, как живописец, с помощью зелени, воды и света творил романтические картины, создававшие совершенно определенное настроение. Типичными для него были приемы свободной пейзажной планировки. Особое внимание он уделял группировке и размещению деревьев, стремясь выявить путем разнообразных контрастов особенности места и сблизить созданные композиции с природной красотой.

С 1805 г. оба сада в Екатеринославе: «верхний» — Казенный (бывший Лазаря Глобы) и Английский Потемкина — «нижний» в центре внимания. Император Александр I повелел: «нижний» предоставить для публичных гуляний, а «верхний» обратить для развития систематического садоводства в плантациях фруктовых, редких деревьев и растений, «дабы снабжать ими Новороссийский край». Оба приняты в ведение казны и содержались на счет особо на то пожалованных сумм. При них в 1817 г. по проекту известного судьи колонистов, действительного статского советника Коптениуса, учреждено было помологическое общество, коего весьма усердным президентом с 1819 г. был генерал И.Н. Инзов.

В том же саду с 1817 г. учреждено и училище садоводства. В 1830-х годах «нижний» сад, при всей своей дикости, содержался в чистоте, имел прекрасную местность и был любим Екатеринославскими жителями. Он занимает 30 десятин земли по течению Днепра и как бы венком опоясывает дом дворянского собрания, вновь перестроенный и украшенный. Жаль, что он теперь совершенно оставлен. В 1842 г. при новом образовании садовых учреждений в южной России, в «верхнем» саду учреждено училище садоводства» [31, ст. 170—172], переведенное из Полтавы. В его задачи входило лесоразведение на юге России. В 1817—1848 гг. всеми садами, училищем садоводства и Помологическим обществом ведал садовод Гуммель.

В начале XIX в. в Екатеринославе, благодаря этим садам, стали появляться и другие сады.

Вот как об этом пишет архиепископ Гавриил (Розанов) в «Очерке о Новороссийском крае»: «Недалеко от генерал-губернаторского дворца, бывшего Потемкинского, правее, в конце XVIII ст. был построен деревянный дом для гражданского губернатора (в нем губернаторы жили до 1803 г.), а с 1803 г. дом и обширный фруктовый сад поступили в ведение епархиальных архиереев <...>, которые пользовались прекрасным местоположением и обширным фруктовым садом, как и Потемкинским садом» [12, с. 438].

Сады Екатеринослава были его основной достопримечательностью, а местные обыватели, оставили о них свои воспоминания, и среди них Григорий Яковлевич Титов, преподаватель духовной семинарии: «Екатеринослав имеет два прекрасных сада, подобных коим едва ли можно найти в другом городе. Один из них принадлежит казне и находится в нижней части города; другим (бывший князя Потемкина, коего имени называется доселе) владеет Екатеринославское дворянство.

Скажем нечто о том и другом. Казенный сад (Городской) <...> один из огромнейших и богатейших садов, <...> содержится в образцовом порядке.

Имеет бесчисленное множество фруктовых деревьев, богатый виноградник и превосходную оранжерею, воспитывает миллионы шелковистых червей и славится училищем садоводства. <...> Сад князя Потемкина теперь замечателен только по своему прекрасному, живописному местоположению. Дикие и утесистые берега, бесподобные виды, открывающиеся на все стороны, особенно на живописные окрестности и на днепровское судоходство, целительный нагорный воздух делают прогулку в этом саду в высшей степени приятной <...>. Но при всех своих природных достоинствах, коими сад князя Потемкина обладает, теперь он не имеет той красоты, которую он имел при первом своем хозяине: тогда в нем, как говорят, со всех сторон света были собраны все замечательные деревья и цветы» [33, с. 35].

Знакомство с работой местного ботаника И.Я. Акинфиева и воспоминаниями В.Д. Машукова позволяет утверждать, что в конце XVIII — начале XIX веков в Екатеринославе уже существовала густая сеть частных садов и парков — больших и малых, образцовых и запущенных, прибыльных и бездейственных; все они носили названия своих владельцев.

В Нагорной части города содержалось очень много растительности. По сведениям И.Я. Акинфиева, под садами здесь было занято более 49% территории, тогда как в Центральной части города — 32,5%, а в Железнодорожной — 37%. В количественном отношении Нагорная часть также сильно отличалась от всего остального города — 35 против 9 и 15 соответственно [1, с. 98]. Такое ее отличие сложилось исторически: долгое время на Нагорную часть не проводился водопровод, носить воду вручную или возить на горбу было очень трудно, потому здесь и слабо развивалось строительство, и район был менее заселен.

Самые большие сады были в усадьбах Струковых и Никифоровых по Новодворянской улице (ныне им. Дзержинского), им. Поля — на углу Абрамовича, Лавриченко и др. на Временной улице (им. Кирова). Здесь же находился сад Епархиального женского училища (на его месте — корпус Агроуниверситета). В Нагорной части Екатеринослава — обширный сад Богоугодного заведения. По улице Потемкинской (им. Ворошилова, № 13, 15) помещался сад Харманского. «Все это в виде самых простых сортов разводится без системы, плана и порядка, большею частию случайно, и если получаются плоды, то последние идут для домашнего лишь обихода» [19, с. 90].

В XIX в. Екатеринослав посещали выдающиеся люди того времени.

В 1820 г. А.С. Пушкин прибыл в Екатеринослав [24, с. 17, 74], в канцелярию попечительства колонистов Южного края, и поступил в распоряжение генерала И.Н. Инзова — главного ее попечителя. Между ними установились дружеские отношения. И.Н. Инзов был президентом Помологического общества и, безусловно, познакомил поэта с Ека-теринославскими садами. Воспитанный «садами Лицея», А.С. Пушкин черпал здесь вдохновение для своей поэзии («Руслан и Людмила» и др. — Б.В.).

Среди знаменитостей, посетивших Екатеринослав и его «казенные» сады, оставили свои воспоминания А.М. Фадеев — управляющий Новороссийской конторой иностранных поселенцев на юге России — отец русской писательницы Е.А. Ган, проживающий в Екатеринославе в 1815—1834 гг. [8, с. 49]. Усадьба в черте города сохранилась, и двухэтажный дом с 2002 года поступил в распоряжение исторического музея. В нем предполагается создать музей трех Елен: Е. Фадеевой, ее дочери Е. Ган и Е. Блаватской — теософа, дочери писательницы.

А.Ф. Воейков — известный профессор и публицист, посетивший Потемкинский дворец и сад в 1825 и 1827 гг. [2, с. 23].

И.И. Срезневский — академик-славист в 1832 г. побывал в Потемкинском дворце [3, с. 211], в 1846 г. — В.Г. Белинский — русский критик [6, с. 291] и другие.

Паркам Екатеринослава, его Английскому саду не удалось сохраниться в их первозданном мемориальном виде, но, благодаря усилиям Вильяма Гоулда и других садоводов, у жителей Екатеринослава (Днепропетровска) появилась потребность разводить сады и устраивать парки.

Список творений талантливого художника-проектировщика, английского садовода-практика велик. Он создал удивительные и неповторимые сады на севере России — в Петербурге, на Украине — в Херсоне, острове Хортица, в Дубровне, Кременчуге, Елизаветграде (Кировоград), Николаеве, Екатеринославе и в Крыму — Симферополе, Бахчисарае, Карасубазаре, Решетиловке, Богоявленске.

Создав Английский парк в Екатеринославе, Гоулд, во-первых, привил новый стиль сада и парка вокруг дворцов и усадебных домов русских дворян, это английский фруктовый и регулярный сад вокруг дома, переходящий в пейзажный английский парк, сохраняющий природный ландшафт. А на Украине это были парки в городской усадьбе (в центре Екатеринослава).

Во-вторых, ввел необходимость создания зимних садов, главное — строительство оранжерей. Все это способствовало не только укреплению любви к природе, формированию эстетики сада, но и развитию усадебной культуры России в целом. Признаками хорошего вкуса хозяина стали, прежде всего, сад и парк, их устройство.

В-третьих, в крае были разбиты плантации шелковичных садов и горьких каштанов, акаций, итальянской осокори (Peuplier'd Italie) и некоторых американских сортов. Закладывались питомники.

И в дальнейшем, вплоть до сегодняшнего дня, дворец с его Английским парком находился и продолжает находиться в эпицентре культурной жизни края.

До 1917 г. в Потемкинском дворце располагалось Екатеринославское дворянское собрание. Проходили самые грандиозные балы, собиравшие пожертвования в судьбоносные периоды отечественной истории. Здесь размещались первые коллекции Екатеринославского областного музея им. А. Поля.

С 1961 г. тут располагается Дворец студентов им. Ю. Гагарина. Владимир Дмитриевич Мишуков — археолог и член Екатеринославской Ученой Архивной Комиссии оставил свои воспоминания об устройстве Английского парка в начале XX в.: «...устроены три террасы, расчищены дорожки, посажены новые деревья, разбиты цветочные клумбы, выстроены: ресторан, новая беседка, эстрада для музыки» [19, с. 50].

В настоящее время в парке произрастают около 70 видов древесных пород. Есть и совсем редкие, высаженные в нескольких экземплярах. Например: слива Писардки (листья у нее темно-бордовые), пихта Дугласа, рябина, береза, платан, айлант, каркас западный... Но преобладают все же тополя Болле, берест, белая акация, каштан конский, клены остролистые и ясенелистые, липы. На островной части парка много дуба, сосны, голубой ели.

Весной и в начале лета цветут плодовые деревья: алыча, айва, дикая груша. Кустарниковые: форзиция, войгель, тамариск, спирея Ван-Гутта, скумпия, сирень, жасмин.

Сейчас Потемкинский сад называется Центральным городским парком культуры и отдыха им. Т.Г. Шевченко. Он занимает 45 гектаров. Очень пострадал во время войны 1941—1945 гг., после реконструкции в 1948-м в 1970-е годы реставрировался с сохранением прежнего плана. В 2002 г. намечена реконструкция.

Литература и источники

1. Акинфиев И.Я. Растительность Екатеринослава в конце первого столетия его существования. — Екатеринослав, 1889.

2. Антонов В.В. Адмиралтейская аллея — Александровский сад // Невский архив: историко-краеведческий сборник. Вып. 3. — Спб., 1997.

3. Антонов В.В. Вильям Гульд, садовник князя Потемкина-Таврического // Невский архив: историко-краеведческий сборник. Вып. 4. — Спб., 1999.

4. Архив князя Воронцова. — М., 1872. — Т. 6

5. Белехов Н., Петров А. Иван Старов: Материалы к изучению творчества. — М., 1950.

6. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. — М., 1956. — Т. 12.

7. Владимиров М.М. Первое столетие г. Екатеринослава. 1787 — 9 мая — 1887 г. — Екатеринослав, 1887.

8. Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева, 1790—1867. — Одесса, 1897. — Т. 4.

9. Государственный архив Республики Крым (ГАРК). Ф. 535, оп. 1, д. 1542, д. 1599.

10. Глезер Е.Н. Архитектурный ансамбль английского парка. — Л.: Стройиздат, Ленинградское отделение, 1979.

11. Екатеринославский юбилейный листок. 1787—1887. — Екатеринослав, 1887.

12. Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. — 1856. — Т. 5.

13. Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. — 1877. — Т. 10.

14. Киевская старина. — 1901. — № 5—7.

15. Корольков К.Н. Столетний юбилей города Екатеринослава (1787 — 9-го мая 1887). — Екатеринослав, 1887.

16. Кросс Э. Русские сады, Британские садовники // Памятники истории и культуры Санкт-Петербурга: Исследования и материалы. Вып. 10. — Спб., 1997.

17. Летопись Екатеринославской ученой архивной комиссии (ЛЕУАК). Вып. 10. — Екатеринослав, 1915.

18. Литография «Вид дома дворянского собрания в Екатеринославе». — Екатеринослав, 1890. ДИМ. КП-173860/Х-2995.

19. Машуков В.Д. Воспоминания о городе Екатеринославе. — Екатеринослав, 1910.

20. Николайчик Ф.Д. Город Кременчуг. — Спб., 1891.

21. Полное Собрание Законов Российской империи. — Спб., 1830. — Т. XXIX.

22. «Потемкинский сад. Екатеринослав». Фото. 1911. ДИМ. КП-113065/Ф-21706.

23. «Потемкинский дворец. Екатеринослав». Фото. 1912. ДИМ. КП-19420/Ф-11811.

24. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. — М., 1937. — Т. 13.

25. РГАДА. Фонд кабинета. Оп. 367, д. 58327.

26. РГИА. Ф. 470. оп. 4 (78/190), д. 255., л. 6. Ф. 468, оп. 1 д. 39/8, л. 383).

27. Рейман А.Л. Английские садовые мастера в России. К составлению словаря // Россия-Англия. Страницы диалога. V Царскосельская научная конференция. — Спб., 1999.

28. Русский архив. — 1856.

29. Санкт-Петербургские ведомости. — № 58. — 20 июля. — 1806.

30. Сидоров В. Окольной дорогой. — Спб., 1891.

31. Скальковский А.А. Опыт статистического описания Новороссийского края. — Ч. 2. — Одесса, 1853.

32. Старов И.Е. План г. Екатеринослава. ДИМ. КП-38017/Арх.-29.

33. Титов Г.Я. Письма из Екатеринослава. — Одесса, 1849.

34. Устное повествование Никиты Леонтьевича Коржа. — Одесса, 1842.

35. Чернов Э.А. Доля земельної власності Лазаря Глоби // Запорізьке козацтво в пам'ятках історії та культури. Матеріали Міжнародної науково-практичної конференції. Сек. III—IV. — Запоріжжя, 1997.

36. Яворницький Д.І. До історії степової України. — Дніпропетровськ, 1929.

37. Яворницкий Д.И. История города Екатеринослава. — Днепропетровск, 1989.