Л.Ю. Вертепова. «...Я посвящу свою жизнь, чтобы сделать его счастливым» (из письма Елизаветы Фабрициевны Фридерицы к великому князю Александру Михайловичу)

После отречения Николая II от престола в марте 1917 года некоторые из представителей императорской фамилии были сосланы в Крым и находились под арестом в своих южнобережных имениях.

В частности, в имении великого князя Александра Михайловича «Ай-Тодор» жили вдовствующая императрица Мария Федоровна, ее дочь великая княгиня Ксения Александровна с мужем великим князем Александром Михайловичем и их шестеро сыновей — Андрей, Федор, Никита, Дмитрий, Ростислав, Василий, великая княгиня Ольга Александровна с супругом Н.А. Куликовским и, родившимся в «Ай-Тодоре» 12 августа 1917 года сыном Тихоном.

В имении «Чаир» великий князь Николай Николаевич с супругой великой княгиней Анастасией Николаевной и ее дети от первого брака — Сергей и Елена Романовские-Лейхтенбергские.

В имении «Дюльбер» великий князь Петр Николаевич, великая княжна Милица Николаевна и их дети — сын Роман и дочери Марина и Надежда.

В имении «Кореиз» дочь великого князя Александра Михайловича княгиня Ирина Александровна с мужем князем Ф. Юсуповым и дочерью Ириной.

В марте 1918 года пленники будут переведены в одно имение «Дюльбер», где будут мужественно охраняться представителями Севастопольского совета под руководством комиссара Ф. Задорожного. «Решительные» представители Ялтинского совета будут требовать немедленного расстрела Романовых. В один из наиболее опасных дней комиссар Ф. Задорожный даже раздаст оружие великим князьям и их старшим сыновьям для отражения предполагаемой вооруженной атаки ялтинцев.

В то время, когда представители императорской фамилии находились в Дюльбере под усиленной охраной, их родственники и близкие им люди оказались во власти анархиствующих банд, творящих самосуды. «Всякий раз, ложась спать, мы не знали, проснемся ли завтра», — писал в своих воспоминаниях князь Феликс Юсупов [1, с. 239]. А великая княжна Ольга Александровна, которую как жену Н. Куликовского, представители новой власти больше не считали Романовой, в один из наиболее страшных дней вынуждена была стоять со своей семьей у ворот «Дюльбера», умоляя большевиков взять их под охрану. Несомненно, нелегко пришлось в эти дни и молодой особе, прибывшей в Крым по зову сердца, чтобы в трудное время находиться рядом с любимым человеком; Елизавета Фабрициевна Фридерицы, урожденная Сассо-Руффо, будущая жена старшего сына Александра Михайловича Андрея проживала рядом, предположительно в Алупке.

Все окончится без кровопролития, представители императорской фамилии останутся живы и будут освобождены в апреле 1918 года оккупировавшими Крым немецкими войсками. «Если бы мои братья Николай, Сергей и Георгий своевременно прибыли к нам в «Ай-Тодор», они были бы живы...», — с горечью напишет впоследствии в своей книге воспоминаний великий князь Александр Михайлович [2, с. 288]. На предложение немецкой стороны выехать в Германию все Романовы ответили отказом.

После освобождения великие князья потребуют от немецких офицеров гарантировать жизнь представителям Севастопольского совета, спасших их от самосуда. Расставаясь, бывшие охранники и пленники трогательно прощались, некоторые, пожимая друг другу руки, плакали.

С приходом немцев все почувствовали себя в относительной безопасности. Жизнь брала свое, исследователи не случайно писали о силе духа и жизнелюбии Романовых: молодые зачастили в Алупку. Позднее, уже в эмиграции, сын великого князя Петра Николаевича Роман и сын великого князя Александра Михайловича Никита женятся на внучках последней владелицы Алупкинского имения Е.А. Воронцовой-Дашковой — Прасковье и Марии.

30 мая 1918 года здесь, в Крыму, старший сын великого князя Александра Михайловича Андрей женится на Елизавете Фабрициевне Фридерицы [3, с. 432].

В ГААРК хранятся письма Елизаветы Фабрициевны Фридерицы (Эльзы, как называли ее близкие) на английском языке к великому князю Александру Михайловичу, написанные накануне их свадьбы с Андреем. Они не только свидетельствуют о сложности всех взаимоотношений, существовавших в то время между будущими свекром и невесткой, но и в полной мере раскрывают все своеобразие личности женщины, полуитальянки по происхождению, сумевшей во имя своей любви пройти через все испытания тех страшных дней и в конечном итоге, что оказалось гораздо труднее, убедить Романовых в искренности своих чувств к Андрею.

Кто же она была — Елизавета Фабрициевна Фридерицы, урожденная Сассо-Руффо?

Нашумевшая в свое время история замужества ее матери, Натали (Лили) Мещерской, описана в книге воспоминаний ее сводной сестры, Екатерины Мещерской, и скорее напоминает сказочную историю, чем правдивый рассказ. Дочь Александра Васильевича Мещерского и Елизаветы Строгановой, Натали, в один из длинных скучных вечеров, разрезав себе руку, пишет кровью страстное письмо своему жениху князю Трубецкому, умоляя поторопить свадьбу. На следующий день она была вызвана к отцу и, выслушивая его строгие замечания о недостойном поведении, с ужасом увидела свое письмо у него на столе. Вечером в присутствии собравшихся в доме гостей Натали наотмашь ударила своего жениха по лицу, обвинив его в предательстве. Помолвка была расторгнута. Вскоре Натали была увезена матерью в Венецию, где к ужасу родительницы, ей стал оказывать знаки внимания простой гондольер, катавший их по каналам Венеции. Натали на все протесты матери заявляла только одно, что если она и выйдет замуж, то только по любви. И когда любовная история Натали и венецианского простолюдина близилась к своему логическому завершению, жених пришел к ним делать предложение, облачившись в свой настоящий наряд, и оказался, о чудо, не кем иным, как сыном владетельного герцога Венеции — Фабрицио Сассо де Руффо. Свадьба праздновалась в России. Натали сделалась герцогиней Сассо де Руффо и уехала в Италию, где пышно зажила в своем палаццо, очень редко наезжая в Россию. От брака родились три дочери [4]. Старшая из них, Елизавета, которой суждено стать героиней нашего повествования, родилась в селе Знаменское Харьковской губернии 27 декабря 1886 года. В 1907 году она выходит замуж за Александра Александровича Фридерицы, ротмистра, служившего адьютантом у великого князя Бориса Владимировича [3, с. 432]. В 1916 году происходит ее судьбоносная встреча со старшим сыном великого князя Александра Михайловича князем Андреем. Между молодыми людьми возникла любовь, которую они сумеют пронести через все трудности и испытания тех страшных лет и которая поможет им пережить несогласие и осуждение близких. Но, пожалуй, лучше всего об этом расскажут письма самой Эльзы.

«18/5 1918 г. Крым.
Дорогой Александр Михайлович!
Я должна написать очень трудное для себя письмо, но я чувствую, что должна его написать, потому что не хочу, чтобы кто-то мог вам сказать, что я вас обманываю.
Вы помните, я писала вам в письме в 1916 году, что между мной и Андрюшей только дружба и просила вас не верить ничему непристойному, что может быть сказано обо мне и о нем. Прошлой. осенью я попросила вас сдать мне для проживания ваш маленький домик около маяка. В своем письме вы ответили, что одной из причин, почему вы этого не хотите, являются многочисленные разговоры обо мне, которым, как вы говорили, «вы не верите». Я вам благодарна за эти слова — они доказывают, что вы верите мне. И поэтому я не могу сделать что-либо тайное за вашей спиной, а решила сесть и написать все честно.
Прошлой осенью вы через Андрея предложили помочь мне уехать в Италию. В ответ я попросила Андрюшу пригласить вас ко мне: уже тогда мы решили рассказать вам все. Но вы так и не пришли и после этого так много всего произошло, что мы почувствовали, что не имеем права беспокоить вас чем-либо еще. Но сейчас, когда вы освобождены, и ваши дела идут лучше, хотя, возможно, не так, как раньше, я обращаюсь к вам с честным признанием в надежде, что вы будете менее жестоки ко мне, чем ваша дочь Ирина.
В 1916 году, некоторое время спустя как я вам написала, строго проанализировав свои чувства, — у меня привычка делать это всегда, — я почувствовала, что слишком увлеклась вашим сыном, и, осознав, что мои чувства растут день ото дня, я решила уехать в Италию. И я поехала, как вы сами знаете, в Киев попросить моего мужа помочь мне деньгами. Я провела там ужасное время, не получив желаемого результата, поэтому я вернулась в Петроград, чтобы выручить немного денег за свои вещи и уехать как можно быстрее.
Вскоре после этого я почувствовала себя больной. Я серьезно заболела из-за морального напряжения. Болезнь унесла все мои силы и деньги, которые я собрала для путешествия, поэтому я поехала в Финляндию с твердым намерением не видеться с Андреем. Но там, услышав историю с Распутиным, я получила сильнейший удар, т.к. мне сказали, что Андрей также замешан в этом. Я прилетела назад, еще очень слабая, и схватила повторную пневмонию, которая чуть не унесла меня на тот свет. Во время моей болезни, когда я была очень плоха, Андрей сказал, что любит меня и всегда любил, но понял это только тогда, когда чуть не потерял меня. Я ответила, что люблю его тоже, но что мы не созданы друг для друга, потому что я старше его и замужем, да и к тому же слишком бедна в сравнении с ним. Он ответил, что раз я люблю его, то это единственное, что он хочет знать. Но тогда еще у меня оставалось твердое намерение уехать, как только я достану необходимые деньги.
Вскоре после этого случилась революция и все перевернулось вверх дном. Вы все уехали в Крым. Андрей написал мне и попросил приехать. Я почувствовала, что слишком сильно его люблю, чтобы уехать от него в такое ужасное время. Поэтому я бросила все в Петрограде, чтобы быть рядом с ним и в радости, и в горе. И вот уже около года, как я здесь.
Когда я приехала, он умолял меня развестись, но я еще медлила по тем же причинам. Сейчас он снова попросил меня об этом, и я подумала: наша любовь прошла через достаточно большие испытания. Мы были на месяцы разлучены и, встретившись, обнаружили, что наши чувства остались прежними. Он больше не богат, поэтому одна из причин отпала. Что касается того, что я старше, это не так уж страшно, если он любит меня такую, как есть, и я люблю его больше жизни, потому что знаю, что для меня нет жизни без него и единственная моя цель — это его счастье.
Поверьте мне, Александр Михайлович, я не из тех женщин, которые бросаются такими словами, не понимая их значения. Да, я люблю вашего сына настолько сильно, что решительно нет в мире ничего, чего бы я не сделала во имя его счастья. Поэтому, когда я пришла к убеждению, что его счастье в нашем браке, я написала своему мужу и попросила дать мне развод. Он ответил, что если мое счастье зависит от развода, он не может препятствовать этому. Но я чувствую, что не смогу пройти через этот развод, не рассказав вам всю правду. Повторяю, я хочу быть честной с вами, поэтому я и пишу это письмо.
Я знаю все, что вы скажете против того, чтобы я стала женой Андрея. Во-первых, что я старше. Это правда, мне уже 28¹, и я буду разведенной. Но я никогда и не скрывала свой возраст. И Андрей говорит, что любит меня такую как есть, и часто подобные браки счастливее других. Во-вторых, я не богата. Это не правда. Когда я получу все свои деньги, мой капитал составит 200 000 рублей. Но «любовь лучше богатства», — как сказал Оскар Уальд, а мы любим друг друга. Что касается моей семьи, я думаю, что вы не найдете каких-либо возражений по этому поводу — Руффо — старинный и знаменитый род.
Насчет того, что я веду двойную игру, мне кажется, я доказала, что это не так. Я прожила здесь год, ведя одинокую жизнь отшельницы, лишь только ради счастья видеть Андрея несколько часов в день, разрывая свое сердце в полном одиночестве остальную часть времени. Я подвергалась насмешкам со стороны Юсуповых и их окружения только во имя моей любви. Да и много других вещей я вынесла и готова вынести гораздо больше и получить столько насмешек, сколько пожелает этот мир, пока Андрей любит меня.
И не его деньги или его имя я хочу. Я хочу только его счастья и его любови. Приведите мне какие угодно доводы против моего брака с Андреем, но не обижайте меня, как обидела меня Ирина, написав мне, что мои слова о любви только слова, и что она не верит, что я, действительно, люблю Андрея, а только хочу устроиться поудобнее, потому что это очень больно ранит. Мой Бог, я люблю его всей душой. Если вы хотите сказать что-либо против меня — говорите, но не обижайте меня неверием в мою любовь...
...Когда вас перевели в Дюльбер, Феликс приходил навестить меня. Я чуть не слегла тогда от волнения. Я спросила его, почему он и Тити² так пренебрегают мной. Он ответил, что это вовсе не так, но что они не могут видеться со мной из-за матери Андрея, которая не любит меня. (Я удивляюсь, как можно любить или не любить, если она никогда меня даже не видела). И они не хотят, чтобы вы или Великая княгиня говорили, что они устраивают наш брак с Андреем, хотя они любят меня по-прежнему. Я почувствовала себя настолько одинокой и несчастной и настолько нуждалась хоть в единственном слове утешения хоть от кого-нибудь, что после ухода Феликса я села и написала Тити все о себе и Андрее. Я никогда не думала, что из всех людей она так плохо сумеет понять меня, хотя мы были с ней дружны, а тем более прислать такое письмо, я никак не ожидала подобного от нее, и поэтому это очень сильно ранит. Я умоляю вас, какие бы тяжелые чувства вы ко мне не испытывали, не оскорбляйте меня неверием в любовь к вашему сыну, потому что, повторяю, я люблю его больше жизни.
Сейчас, Александр Михайлович, я написала вам все честно и готова выслушать все, что вы захотите мне сказать. Но не старайтесь быть слишком жестоким. Я знаю точно, что вы можете сказать против, но постарайтесь понять меня правильно и не осуждать меня. Моя жизнь была очень тяжелой, но я никогда и не стремилась устроиться поудобнее. Я мечтала только стать счастливой, делая счастливым того, кого люблю. Если бы мои намерения были такими, о каких пишет Ирина, я бы, вероятно, и в первый раз вышла бы замуж подобным образом, и, конечно, не ждала бы так долго, чтобы быть уверенной в любви Андрея, и, вероятно, не писала бы это письмо, а быстро бы развелась и вышла замуж тайком, как мне советовали. Но зачем — ведь я не пытаюсь устроить выгодный брак, я люблю всем сердцем и любима взаимно. И не вижу ничего преступного в желании быть счастливой с Андреем. Любя так друг друга, мы будем счастливы, только если будем вместе открыто, а не тайком.
Хотя мой первый брак был несчастливым, я ничего ни у кого в своей жизни не просила, и хотя много чего гадкого сказано обо мне, я могу смотреть прямо в глаза всему миру. А что касается того, чтобы сделать выгодную партию, если бы я была женщиной, любящей только деньги, я бы их сделала сколько угодно. В меня влюблялись и предлагали это неоднократно. Но единственное, во что я верю в жизни, — это любовь.
И почему я должна отказываться от единственного счастья, которое Бог, наконец, послал мне. Когда я понимаю, что могу сделать Андрея счастливым, тем более, что он доказал мне, насколько искренняя и как глубока его любовь ко мне, я не знаю и не хочу знать сколько денег я буду иметь. Его деньги будут его деньгами; для своих личных нужд я буду обходиться как-нибудь своими собственными, так, как я всегда и делала, тем более, если учесть то, что я предприму, как только в Петрограде восстановится порядок. Я продам мой дом, обстановку и вещи и смогу воспользоваться всеми своими деньгами и постараюсь никогда не дать почувствовать Андрею, что он взял в жены бедную в сравнении с ним женщину...
...Итак, Александр Михайлович, я была откровенна и честна с вами, постарайтесь в ответ не быть ко мне жестоким и не осуждайте меня. Моя жизнь была очень тяжелой, пока Бог не послал мне единственное счастье. Я по-настоящему верю, что смогу сделать Андрюшу счастливым, во всяком случае, я посвящу всю свою жизнь, чтобы так случилось. Мы очень любим друг друга, а настоящая любовь — это такое редкое явление. Постарайтесь понять нас.
Скажите Андрею или напишите мне, когда и где вы хотите со мной встретиться.
С уважением. Эльза» [5. Ф. 534, оп. 1, д. 67, л. 1—8].

В один из дней произойдет разговор Александра Михайловича с Эльзой и Андреем, и он даст свое согласие на их свадьбу. Однако вскоре последует его письмо к Эльзе, где он попытается отсоветовать ей сделать этот шаг, объяснив почему он и его супруга великая княгиня Ксения Александровна против этого брака. Но Эльза, как истинная дочь итальянца, с присущим ей темпераментом смело вступает в спор с самим великим князем.

«4/17. VI 1918 г.³
Дорогой, Александр Михайлович!
Когда Андрей принес мне ваше письмо, мы оба ужасно расстроились, потому что сначала неправильно его поняли и подумали, что вы собираетесь препятствовать нашему браку. А мы были так счастливы все эти дни после нашего разговора с вами. Конечно же я никогда и не надеялась, чтобы вы или Великая княгиня радостно приняли меня как свою будущую невестку, но мы были счастливы, что вы не запрещаете нашей свадьбы. Мы были полны планов на будущее и почувствовали, что вот уже близок конец нашим мучениям, и скоро мы будем строить нашу собственную новую жизнь. Поэтому, когда пришло ваше письмо, мы почувствовали, как вновь вокруг нас сгущаются тучи.
Правда, затем Эндрю сказал мне, что мы неправильно поняли вас, потому что вы никогда и не имели в виду запрет, но, однако, считаете своим долгом перечислить нам все свои «за» и «против» и отсоветовать нам сделать тот шаг, который мы собираемся, объяснив нам, насколько вы и Великая княгиня против этого брака. На это я отвечу: дорогой Александр Михайлович, не упорствуйте вы так сильно. Насколько я действительно нежеланна в вашей семье, я и сама знаю, но я совершенно уверена, что когда вы увидите, как счастливы мы будем с вашим сыном, вы оба почувствуете ко мне другое, потому что, если вы любите его, вы захотите, чтобы он был счастлив. А я твердо уверена, что мы будем счастливы, и не «на короткое время», как вы пишете, а счастливы навсегда. Если бы я так не думала, я бы никогда даже не пыталась убедить Андрея сделать этот шаг, я бы просто тогда уехала от него на край света, хотя это бы разбило мне сердце. И, как вы сами знаете, я сама долгое время не уступала его желанию объединить наши жизни и если сделала так сейчас, то только лишь потому, что я верю в нашу любовь и чувствую себя в силах бороться с теми, кто хочет ее разрушить...
...Затем вы говорите, что единственное основание для нашего брака — это только любовь. На это я вам отвечу: я твердо верю, что только любовь и есть единственное основание для брака. Поместите двух людей вместе, подходящих друг другу во всем, даже влюбленных друг в друга, но если между ними нет настоящей любви, проверенной длительным временем, вы увидите, как вскоре пара распадется.
Вы также пишете: «когда ваша любовь станет менее сильной». Почему она должна стать менее сильной? Если бы мы были просто влюблены друг в друга, я бы вас поняла, но, когда речь идет о большой привязанности, настоящей дружбе и любви, как у нас, не может быть и речи, чтобы наши чувства ослабли. Наоборот, когда мы будем жить одной жизнью, они станут только сильнее, потому что мы научимся чувствовать и понимать друг друга.
Вы говорите, что именно мне принадлежит «главная роль в этой затее». Не очень-то хорошо с вашей стороны так думать, тем более такое говорить. Я только надеюсь, что вы не думали о своих словах и не совсем понимали их значение, когда говорили Андрею, что я всегда буду играть ведущую роль в нашей будущей совместной жизни. На это я вам отвечу: вы не понимаете своего сына, если так говорите. Андрей — человек немногословный, он не умеет выразить то, что чувствует, и, возможно, именно поэтому только со мной он полностью свободен. Но у него очень сильная собственная воля. Хотя, я думаю, у меня тоже сильная воля и, если мы сравним их, они будут равны. Во всяком случае, я одинаково не люблю, чтобы мной помыкали, как и помыкать кем-либо. По моему мнению, когда два человека свободно, с открытыми глазами объединяют свои жизни в одну, это должен быть настоящий союз, а не соперничество друг с другом. Я не хочу быть ни госпожой своему мужу, ни его рабой. Я хочу быть его компаньоном, его другом и его женой. И если до сих пор мы объединяли нашу волю, почему это должно быть иначе в будущем, я не понимаю. Я знала, когда писала первое письмо, что это будет выглядеть так, как если бы я в самом деле «играла главную роль», как вы говорите. Но это именно Андрей захотел, чтобы я обо всем написала: он не знал, как вам обо всем рассказать. И, если он скуп на слова, наши мысли одинаковы, и так как мы пишем это письмо вместе, я все это вам говорю от нас двоих, хотя, действительно, в данном случае это я выражаю наши общие мысли.
Затем, в конце вашего письма вы говорите, что «не надо спешить». Дорогой Александр Михайлович, где вы видите спешку? Вы не думаете, что нам хватило этой неустроенной жизни?.. Вы сами знаете, что этот год был большим нервным напряжением для многих, и я испытываю постоянный стресс, поэтому во имя нашего спасения, не говорите о том, чтобы отложить нашу свадьбу. Тем более, что, как вы пишете, «ничего определенного нас не ждет», разве только, что мои нервы окончательно сдадут. Но раз вы сами пишете в своем письме, что вы лично против меня ничего не имеете, вы конечно же этого не хотите, не так ли? Нашу жизнь сейчас можно назвать жизнью только наполовину и, как вы сами сказали, только провидение знает, что нас ждет впереди. Но что бы ни случилось, для нас двоих будет легче, если мы будем вместе.
Вы говорите, ваши денежные дела не устроены. Ну и что из этого? Наша свадьба здесь ничего не изменит. Пройдет достаточно времени, пока я получу развод, поэтому дайте нам возможность устроиться, когда я вернусь. Потому что, как я уже говорила, а я говорю от нас двоих, мы оба устали от этой неустроенной жизни, мы оба хотим покоя и счастья, мы оба достаточно настрадались.
Не беспокойтесь о моих детях. Я обещаю вам: я сделаю все так, как пожелает Андрей. Что я еще должна сказать?! Во всяком случае, я никогда не допущу, чтобы они стали бременем или беспокойством в его жизни.
Сейчас я пытаюсь собрать немного денег в Ялте. Как только я их получу, я раздам все мои долги здесь и поеду в Киев, чтобы получить развод и купить себе новую одежду — старую я вынуждена была продать. В это же время я пошлю своего человека в Петроград, чтобы уладить мои денежные дела. Когда я вернусь назад, мы хотели бы пожениться, я надеюсь, вы нас понимаете, и раз вы не против, вы позволите нам, наконец, начать нашу совместную жизнь без всяких досадных отсрочек.
Итак, я сказала все, что я хотела сказать — попытайтесь не так мрачно смотреть на нашу будущую свадьбу. Наша любовь и Божья помощь позволят вам увидеть вашего мальчика более счастливым, чем многие другие женатые мужчины. Я на семь лет старше, я буду разведенной, но у меня сильные и открытые сердце и душа, которые принадлежат Андрею, и я посвящу свою жизнь, чтобы сделать его счастливым.
С уважением. Эльза» [5. Ф. 534, оп. 1, д. 67, л. 20—25].

Следующее свое письмо Эльза пишет уже из Киева, куда она отправляется к мужу Александру Александровичу Фридерицы, чтобы оформить развод. Однако неудачи подстерегают ее там на каждом шагу: болезнь, осуждение окружающих, полное отсутствие денег. Она вынуждена обратиться за помощью к Андрею. И в ответ получает гневное, полное упреков письмо великого князя Александра Михайловича, где он делает последнюю попытку предотвратить предстоящий брак своего сына, тем не менее он посылает Эльзе необходимые 10000 рублей.

«Дорогой Александр Михайлович! — пишет Эльза ему в ответ. — Ваше письмо, полное жестоких и несправедливых упреков, ранило меня более, чем я могу это выразить. Вы пишете, что у меня не было права говорить кому бы то ни было о том, что я собираюсь выйти замуж за Андрея. Простите, но я не понимаю, почему я должна делать из этого тайну...
...Итак, я уехала, как вы сами знаете, чтобы получить развод и выйти замуж за Андрея. Я не делала из этого тайны, я действовала открыто, потому что хотела быть с вами честной. И я действительно не понимаю, почему я не имею права говорить правду, тем более, когда люди спрашивают меня, действительно ли я собираюсь выйти замуж за Андрея. Я только отвечаю «да», потому что, почему я должна говорить «нет», если это так. Тем более, вы знаете, что и мой муж согласился дать мне развод. Вам бы тогда следовало бы мне сказать, что вы испытываете стыд и позор из-за того, что ваш сын женится на мне, что вы хотите сделать из этого тайну. Затем вы сказали, что я не имела права начинать свой развод, зная, что не в состоянии за него сама заплатить необходимые деньги. Здесь опять я вам скажу: вы ошибаетесь, Александр Михайлович, потому что я нашла деньги, и если бы не случилось этой ужасной «испанки», которая держала меня в постели в течение трех недель со всеми тратами, которые необходимы во время болезни в отеле в такое время, как наше, когда рубль превратился в копейку, я должна бы была добиться развода и свести концы с концами на те деньги, которые я получила. Это 20 000 рублей, которые князь Волконский занял мне. Но разве это моя вина, что я заболела? Вы говорите, что это неслыханное дело, чтобы родители платили за развод невесты своего сына. Но также неслыханная вещь — быть не в состоянии воспользоваться ни пенни из своих собственных денег. И это тоже моя вина?
Я все время пыталась достать немного денег помимо Андрея, но некоторые из «добрых друзей» приехали из Крыма и начали говорить направо и налево: «Не верьте ни одному слову мадам Фридерицы; это все вздор, она не собирается выходить замуж за Андрея, поэтому не помогайте ей. Если бы она действительно собиралась выйти за него замуж, она бы не нуждалась в помощи, ее жених помог бы ей сам». Поэтому те, кто обещал дать мне денег, пришли и сказали: «Мы слышали, вы собираетесь выйти замуж за князя Андрея Александровича. Почему он не помогает вам? Мы просим прощения, но мы не в силах для вас что-либо сделать». И везде я слышала одни и те же слова. Скажите честно, это моя вина, что у меня такие «прекрасные друзья», которые, зная, что я осталась одна, стараются сломать мне хребет. Я пыталась вновь и вновь сталкивалась с унижениями, пока не заболела и не похудела от беспокойства и отчаяния. И только тогда, когда все мои пути были отрезаны, я написала Андрею. Спросите об этом, но только у моих настоящих друзей, которые видели все мои бесполезные усилия, являются ли мои слова истинной правдой. Если бы я не была столь щепетильной в подобных делах, разве бы я прошла через столько хлопот и унижений перед тем, как позволить Андрею узнать о моих затруднениях. Я бы сразу прямо написала ему, но я этого не сделала, и как вы можете быть столь жестоким, чтобы называть меня после этого «нещепетильной».
В течение двух месяцев, пока я жила в отеле, я всегда платила, единственно забывая платить каждую неделю. Я платила за три недели сразу и никогда не слышала ни слова от прислуги. Когда же неделю назад я заплатила только за две недели, мне отказались подавать кофе без денег. Только тогда я побеспокоила Андрея, попросив его написать в контору, потому что это не очень-то приятно — умирать от голода. И я не понимаю, почему это «поставило его в ложное положение» — сделать подобное для своей будущей жены? К кому я должна обращаться с проблемами, как не к нему? Когда они получили его телеграмму, они пришли с извинениями и объяснили, что кто-то приехал к ним из Ялты и сказал, чтобы они не давали кредит мадам Фридерицы, потому что она убежала из гостиницы «Россия» в Ялте, оставив неоплаченный счет в 15 000 рублей. Вы когда-нибудь слышали такую грязную несправедливую ложь, если я даже никогда не ночевала в гостинице «Россия»? И как вы хотите делать какие-либо дела, когда есть столь «милые, правдолюбивые» люди, помогающие мне подобным образом. Я вам не рассказываю даже о половине того хамства и унижения, через которые мне пришлось пройти с того времени, как я здесь, понадобилось бы слишком долго рассказывать, да и не стоит, потому что это слишком низко и безобразно. Пусть делают и говорят, что хотят, но не верьте им: Андрей знает меня лучше и никогда не поверит всей этой лжи, которую говорят обо мне, и только это — единственная вещь, о которой я по-настоящему беспокоюсь.
Что касается вас и великой княгини, если вы им верите, то, когда вы узнаете меня получше, вы поймете, как смешны все обвинения, обрушившиеся на мою голову.
Я благодарю вас за то, что вы заняли мне 10 000 рублей. Я вкладываю в письмо расписку и сделаю все возможное, чтобы вернуть вам менее чем через год все деньги, которые я у вас одолжила.
Вы говорите, что вы более чем когда-либо против нашего брака, потому что, как вы говорите, Андрей не любит меня так, как должен любить. Это неправда. Простите меня за мою откровенность, если бы он не любил меня, а находился бы только под моим влиянием, он бы никогда не смог писать такие письма, которые он мне написал: он слишком прямой и честный по натуре, чтобы так хорошо лгать... ...Если бы он не любил меня или чувствовал себя виноватым передо мной, он бы никогда не писал мне об этом, и его письма бы изменились, стали бы менее теплыми. Нет, Александр Михайлович, Андрей любит меня, и я люблю его и только ему я поверю в этом. И это не увлечение. Увлечение не может продолжаться три года и, конечно, прошло бы у него в течение этих двух месяцев моего отсутствия. Вместо этого его письма, если они возможны, с каждым разом все теплее.
Вы спрашиваете, не лучше ли было бы для меня уехать. Нет, Александр Михайлович, я — его сердце и душа до тех пор, пока смерть не заберет меня от него, и только его слово заставит меня его покинуть. Но пока я буду нужна ему, я не оставлю его. Я же не забираю его в какую-то тюрьму: если он не любит меня, он абсолютно свободен. Только он должен сказать мне об этом сам, и никогда больше вы не услышите обо мне. Но я верю только ему, а он говорит, что любит меня и умоляет побыстрее вернуться. Я благодарю Бога, что он, как вы говорите, веселый и бодрый, и я бы не хотела, чтобы мой мальчик хандрил: это только доказывает, что он верит в меня и знает, что я скоро вернусь к нему навсегда. Но если он и выглядит веселым и беззаботным, его душа далека от этого, и, когда он один со своими мыслями, он садится и пишет мне. Я чувствую в каждом его слове, как он тоскует и желает, чтобы я вернулась назад. Но, как вы сами знаете, это не в его характере, чтобы все мысли были написаны у него на лице.
Вы говорите, я делаю вашего сына несчастным, но что действительно делает его несчастным — это когда люди обижают меня. Как я и говорила перед тем, как вы обидели меня более, чем я могу это выразить, пусть Бог простит вам за ваши жестокие слова, я буду стараться никогда не испытывать злобу на вас за то, что вы нанесли такой, как говорится, моральный удар совершенно беззащитной, в полном смысле этого слова, женщине. Кроме чувств глубокого уважения, которые я всегда испытывала к вам, — вы его отец и он любит вас, — и хотя я никогда не слышала доброго слова от вас, я хочу постараться научиться любить вас в будущем и забыть ваши жестокие слова.
Вы говорите, вы не позволите делать из вас дурака. Боже упаси, Александр Михайлович, скажите, в чем я когда-либо дурачила вас? Имейте хоть немного сердца по отношению ко мне, не будьте несправедливы. Я знаю, вы бы хотели другую жену для вашего сына. Но что я такого сделала и какая я не такая, что вы все смеетесь надо мной?! Ну, если Бог поможет мне преодолеть эти последние тяжелые испытания, возможно, вы научитесь понимать меня и извинитесь, что были ко мне так несправедливы.
Спасибо вам еще раз за деньги и постарайтесь думать обо мне добрее. Среди тех, кто покинул меня, нет настоящих друзей: мои друзья умерли или убиты. Моя семья далеко. Я очень одинока, и только одно светлое пятно в моей жизни — Андрей. И это очень больно быть осуждаемой теми, кто дорог ему. С Божьей помощью через три недели или менее у меня будут готовы все бумаги и я вернусь к Андрею, чтобы уже никогда не разлучаться. Не будьте слишком жестоки к нам, постарайтесь понять: я пережила много тяжелого и очень устала, и Андрей пишет мне то же самое. Его письма полны желания быть вместе навсегда. Не делайте ему больно, потому что я сломаюсь, и это действительно сделает его несчастным.
До свидания, постарайтесь отнестись ко мне сердечно. У меня нет никаких особенных достоинств, но, если бы мертвые могли говорить, мои бы друзья сказали бы вам, что у меня нет и пороков, что бы там ни говорили, ну разве что только курение, и мое сердце, честное и открытое, и полностью принадлежит вашему сыну. Мое прошлое чисто, моей совести не в чем меня упрекнуть, поэтому раз я твердо верю в любовь Андрея ко мне, я не боюсь связать свою жизнь с его.
С уважением. Эльза» [5. Ф. 534, оп. 1, д. 67, л. 10—19].

Незадолго до свадьбы Эльза примет православие. Венчание будет происходить в домовой церкви имения «Ай-Тодор», построенной в свое время еще Мещерскими [3, с. 432]. (Как известно, именно Мещерские владели имением до 1869 года, перепродав его затем отцу великого князя Александра Михайловича великому князю Михаилу Николаевичу).

Втроем, 11 декабря 1918 года, великий князь Александр Михайлович, Андрей и Эльза первыми из «крымских» Романовых покинули Россию на борту английского судна «Форсайт».

Сначала молодая чета, Андрей и Эльза, поселятся в Париже. Первого ребенка, дочь, появившуюся на свет уже через 3 месяца после отъезда из Крыма, 10 марта 1919 года, они назовут в честь бабушки Ксенией. Через несколько лет семья переедет в Лондон, где будет проживать вместе с великой княгиней Ксенией Александровной на Хэмптон-корт. Эльзе суждено будет прожить недолгую жизнь: она погибнет в 1940 году во время бомбежки Лондона в доме Ксении Александровны. Два ее сына, Михаил, родившейся в 1920 году в Париже, и Андрей, родившийся в 1923 году уже в Лондоне, пойдут по стопам своего знаменитого деда: один станет летчиком и посвятит всю свою жизнь авиации, другой в молодости будет моряком. Михаил закончит Лондонский институт инженеров аэронавтики. Во время Второй мировой войны он будет служить лейтенантом добровольческого резерва ВВС Британского военно-морского флота. По долгу службы он будет находиться в Сиднее, где останется и будет проживать после войны, возглавляя фирму по авиационному оборудованию.

Младший сын Эльзы Андрей после окончания школы поступит на службу в Британский военно-морской флот. Ему суждено будет первым из эмигрировавших Романовых увидеть Россию: во время второй мировой войны он на борту корабля «Шеффилд» примет участие в конвоировании судов, доставлявших помощь СССР по ленд-лизу, и пять дней проведет в Мурманске. После открытия второго фронта князь Андрей участвовал в высадке десанта в Нормандии, сражался на Тихом океане против Японии.

Поменяв множество профессией, он, как и его отец, станет заниматься живописью, а также художественной фотографией и ювелирным делом, зарабатывая этим на жизнь. С 1972 года Андрей Андреевич проживает в небольшом городке Инвернесс к северу от Сан-Франциско со своей третьей женой, художницей Инес Оторер. Имеет троих сыновей и дочь. Является советником комитета «Объединения членов рода Романовых» [3, с. 450—452].

В 2001 году князь Андрей с группой потомков русских эмигрантов первой волны приезжал в Ялту, посетил Ливадийский дворец-музей. Сотрудникам дворца с трудом верилось, что запросто говоря о бабушке, Андрей Андреевич имеет в виду родную сестру императора Николая П великую княгиню Ксению Александровну, в доме которой он провел все свое детство. Он побывал в своем родовом имении «Ай-Тодор», посетил «Харакс», «Дюльбер». Служащая «Дюльбера», узнав, что в группе гуляющих по парку имеется представитель рода Романовых, любезно пригласила всех зайти во дворец. Князь прошел по узким коридорам «Дюльбера», время от времени останавливаясь, чтобы сделать фотографии видов за окнами. На втором этаже он надолго остановился у узкого решетчатого окна, задумчиво и напряженно глядя вдаль. Чувства, охватившие князя, были понятны всем сопровождавшим.

Примечания

1. Согласно вышеприведенной дате рождения из исследований Е. Пчелова, Елизавете Фабрициевне на тот момент был уже 31 год.

2. Так в семье называли дочь великого князя Александра Михайловича Ирину.

3. Дата явно противоречит датировке свадьбы 30.05.1918 г. из исследований Е. Пчелова и указывает на то, что свадьба состоялась позднее.

Литература и источники

1. Князь Феликс Юсупов. Мемуары. До изгнания. — М.: Захаров, 2003. — 426 с.

2. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. — М.: Захаров-АСТ, 1999. — 524 с.

3. Пчелов Е.В. Романовы. История династии. — М.: Олма-Пресс, 2002. — 494.

4. Воспоминания княжны Е. Мещерской. — М.: Астрель, Олимп-АСТ, 2000. — 352 с.

5. Государственный архив Автономной Республики Крым.