Три года в разлуке

Через две недели, 5 ноября, приехали в Ереван. Прежде всего пошли в музей и опять не ошиблись. Здесь мы встретились с людьми, отличавшимися исключительным гостеприимством. Директор картинной галереи Армении проявил к нам удивительное радушие. (Об этом следовало бы написать особо и подробно, и я это сделаю в дальнейшем, при первом удобном случае). Через час в Комитете по делам искусств собрали совещание художников и музейных работников. Пришел Мартирос Сергеевич Сарьян, был товарищ из ЦК партии. Я сделал краткую информацию о том, что мы привезли и что нам надо для нормальной работы в Ереване. В течение получаса все вопросы разрешили. Нам предоставили прекрасный номер в гостинице «Интурист». Меня и Софью Александровну зачислили в штат музея, обеспечили продовольственными карточками высшей категории.

В начале 1942 года в Ереван по заданию Комитета по делам искусств СССР приехал инспектор отдела музеев В.С. Малков, которому в сентябре 1941 года поручили организацию эвакуации крымских музеев. Он рассказал нам, что был в Феодосии в доме Айвазовского, в моей феодосийской мастерской через несколько дней после нашего отъезда. Был и в Керченском порту в день жестокой бомбардировки его немцами и видел, как в пакгаузах догорали ящики с коллекциями Симферопольской картинной галереи, маршрут которой лежал через Керчь.

Мы узнали о тяжелой участи некоторых крымских музеев. Не успели эвакуировать следующие музеи, частично или полностью разграбленные во время оккупации Крыма: Алупкинский, Ялтинский краеведческий, Ялтинский музей восточных культур, Евпаторийский краеведческий, Херсонесский археологический, Керченский археологический, Бахчисарайский, Симферопольский краеведческий, Феодосийский краеведческий, Симферопольскую картинную галерею. Сильно поврежденную панораму обороны Севастополя вывезли военные моряки, а Севастопольскую картинную галерею вывез ее директор художник Михаил Павлович Крошицкий.

Это были тяжелые вести. Крымские музеи создавались столетиями. Они представляли огромную научно-художественную ценность.

Вскоре после отъезда В.С. Малкова меня вызвали в Комитет по делам искусств Армении. Здесь оказался еще один посланец из Москвы. Это был сравнительно молодой, подтянутый, в военной форме, но без знаков различия товарищ.

Он объявил мне, что я должен срочно вывезти галерею Айвазовского в Новосибирск. Я спросил, чем вызвана такая срочность. Ведь поездка в Новосибирск среди зимы займет минимум месяц. И пускаться в такое путешествие в неотапливаемом товарном вагоне без зимней одежды нельзя. Надо обзавестись хотя бы валенками и тулупами, которых у нас, крымских жителей, естественно, никогда не было. Кроме того, нужны средства на расходы по транспортировке груза. Сказав, что мы получим распоряжение из Москвы, товарищ отпустил меня.

Я пошел к начальнику Комитета. Там мне сказали, что в случае, если будет реальная угроза Армении, наша галерея будет эвакуирована вместе с картинной галереей республики. Но сейчас нет причин для беспокойства.

Распоряжения из Москвы о дальнейшем следовании галереи Айвазовского мы так и не получили, зато получили сообщение, в котором одобрялся избранный нами маршрут.

30 декабря 1941 года
Директору Феодосийской картинной галереи
тов. Барсамову Н.С.
гор. Ереван, ул. Абовяна, д. 2.

Управление по делам искусств при CHК РСФСР получило ваше письмо с сообщением о вывозе вами коллекций Феодосийской картинной галереи им. Айвазовского в Ереван и одобряет принятые вами меры по вывозу и сохранению художественных ценностей галереи.
Если зам известно что-либо о судьбе художественных коллекций музеев Крыма, которым были также даны указания о вывозе ценностей, просьба срочно сообщить нам об этом, так как до сих пор мы не имеем от них никаких сведений.
Сообщите также, включены ли вы на местный бюджет для финансирования картинной галереи и эвакуированных кадров. Если на местный бюджет вас не приняли, то срочно пришлите смету расходов на содержание картинной галереи и штата в 1942 году.

Зам. начальника Управления по
делам искусств при CH К РСФСР
А. Глина.

Под новый, 1942 год нас обрадовало сообщение о десанте советских войск в Феодосии и Керчи. Я.П. Бырзгал, директор Симферопольской картинной галереи, которому мы предоставили место в нашей квартире, приготовил сюрприз: где-то раздобыл маленькую елку, гуся и бутылку шампанского. Все это установил на отдельном столе, а вместо украшений укрепил на елке последний выпуск газеты с описанием крымского десанта.

Сообщение было настолько радостным, что я тогда же начал работу над картиной «Десант в Феодосии в 1941 году».

После устройства в Ереване нам предложили подготовить большую выставку картин Айвазовского. Несмотря на то, что в Ереванском музее имелась прекрасная коллекция картин Айвазовского, выставка его работ, привезенных из Феодосии, имела большой успех и хорошо посещалась. К выставке был издан каталог-путеводитель.

Выставку посетил прославленный поэт Армении Аветик Исаакян. Этому событию в Ереване придали большое значение: посещение Исаакяном выставки было заснято киностудией. Присутствовали видные художники и поэты Армении. Аветик Исаакян был растроган тем, что Софья Александровна прочитала его стихотворение на армянском языке.

Надо сказать об удивительном такте, с каким художники Армении восприняли живопись Айвазовского. Все современное изобразительное искусство республики развивалось под сильным воздействием живописи М.С. Сарьяна. Но это нисколько не умаляло в глазах молодых художников Армении историческую роль искусства Айвазовского, что всегда сквозило в их высказываниях и в отношении к нашей галерее.

В годы нашего пребывания в Ереване М.С. Сарьян, ознакомившись с привезенными из Феодосии картинами Айвазовского, удивил нас неожиданным суждением о них. С большим интересом он разглядывал картины великого мариниста, выполненные в традиционной манере старых мастеров, с усложненной техникой, со многими живописными эффектами.

Романтические бури и кораблекрушения, игра стихий, изображенная с блеском и артистизмом, не захватили Сарьяна. Его гораздо больше заинтересовали картины Айвазовского последних лет жизни, написанные в реалистическом плане. Он был восхищен, когда мы показали ему картину 1899 года «Тихое море» — розово-голубую марину, написанную легко и свободно, в технике а-ля прима.

Нас очень радовало уважительное отношение художников Армении к творчеству Айвазовского. Они видели в нем не только выдающегося мастера, но и одного из основоположников армянской живописной школы.

Особенно запомнились мне встречи в годы Великой Отечественной войны с замечательной художницей, заслуженным деятелем искусств Армении Лидией Александровной Дурново. В дореволюционные годы она окончила школу Штиглица в Ленинграде. В 1920 годах работала в Институте истории искусств в Ленинграде по изучению и копированию древнерусских стенных росписей. Она и ее ученики создали многочисленные уникальные копии фресок (ныне хранятся в собрании Русского музея), изумительно точные и тем более драгоценные, что многие оригиналы погибли в годы войны.

В 1930—1940-х годах Л.А. Дурново все свои знания и силы отдала изучению живописи Армении.

Лидия Александровна уступила часть своего кабинета в музее Армении Софье Александровне, и мы вскоре подружились с ней.

О трудах Лидии Александровны надо было написать отдельно, настолько они необычны, ценны, и как принято говорить, перспективны и достойны изучения и распространения.

Л.А. Дурново была прекрасной копиисткой. Помню, она попросила меня натянуть на подрамник огромную копию с одной из средневековых фресок, написанных ею в древней армянской церкви.

Копия фрески была сделана с документальной точностью при помощи скрупулезно выполненных предварительных переводов на кальку. На большой высоте, на легоньких лесах иод куполом храма Лидия Александровна умудрялась достать до, казалось бы, недоступных закоулков.

Меня поразила не только точность, с какой передавался характер фресковой живописи, ее колорит и фактура. Удивительным было мастерство исполнения. Помню на фреске был написан огромный ангел с раскрытыми крыльями. Не верилось, что эту копию написала маленькая хрупкая женщина, настолько твердо, смело, уверенно была прорисована фигура ангела, складки его одеяния и крылья.

Еще больше поразило нас, как организовала Лидия Александровна группу копиистов древних армянских миниатюр. Она не привлекла художников, хотя их в Ереване имелось предостаточно. Она обучала мастерству копирования членов коллектива музея и так умело повела это дело, что в течение нескольких лет небольшой коллектив сделал факсимильные копии с выдающихся древних миниатюр, из которых создали экспозицию нового отдела музея. Этот опыт достоин самого пристального изучения и применения его в других музеях.

Ереван — город исключительной красоты. В старинных кварталах, застроенных глинобитными домиками, стояли древние мечети, облицованные пестрыми изразцами. В новой части Еревана за истекшие годы Советской власти были построены в духе древней армянской архитектуры современные дома из туфа разных цветов и оттенков, здания удивительной красоты и благородства стиля. Мы активно включились в художественную жизнь города, работали в музее, принимали участие в обсуждении всех выставок. За три года мне удалось написать ряд тематических картин: «Десант в Феодосии в 1941 году», «Стоять насмерть», «Враг пришел», «Подарок фронту», «Письмо из госпиталя», «Портрет медсестры», «Раненый солдат», «Портрет матроса», много портретов новых друзей, натюрмортов и пейзажей.

Интересный случай произошел с портретом медсестры Манукян. Это была по-своему очень интересная девушка с ярко выраженными национальными чертами лица. Она удивилась и смутилась, когда я обратился к ней с просьбой позировать для портрета. Когда же портрет был показан на выставке, мои друзья поздравили меня, сообщив, что после появления портрета они как бы заново увидели знакомого человека, увидели ту особую доброту и мягкость, какие излучали глаза девушки.

И все же мы жестоко тосковали по Феодосии и с трепетом следили за событиями на фронте. Были освобождены Ростов-на-Дону и Тамань, нам казалось, что дни фашистов сочтены, и мы начали посылать письма в Москву с просьбой дать разрешение на возвращение в Феодосию, как только Крым освободят.

Наступила весна 1944 года. Немцев отбросили за Днепр. 13 апреля освободили Феодосию. Вскоре был очищен и весь Крым. Но разрешение на реэвакуацию галереи все не приходило.

В Ереван приезжали товарищи, побывавшие в Крыму. Они рассказывали, во что превратили фашисты Севастополь, Керчь, Феодосию, уговаривали нас не спешить с возвращением, так как там мы все равно не сможем работать.

Начали поступать письма из Феодосии. В конце мая мы получили от Нины Александровны Айвазовской следующее письмо:

«Дорогая Софья Александровна!
Как я рада, что вы все скоро приедете, но, увы, я не смогу вас встретить. Я калека, лежу в постели, треснула кость на ноге при падении. Мне грустно, что я не оправдала вашего доверия, не могла из-за проклятых немцев сохранить ваш дом. Берегла картины, обстановку — все ушло прахом. Я писала в исполком, чтобы они приняли меры к прекращению дальнейшего разрушения вашего дома. Вчера исполком ответил, что меры приняты и что скоро вы приедете из прекрасной Армении, где вам всем было так хорошо. Феодосия — это груда развалин. Спасибо, что уцелела галерея, где вы и Николай Степанович будете опять все устанавливать. Честь и слава вам, что вы так много сделали для СССР, увезли картины во время опасного перехода морского. Беспокоюсь о В. Шепеле. Он уехал в Симферополь. Думаю, остался жив...
Анна Никитична в Симферополе, краеведческий музей с П. Н. тоже там...
Сердечный привет Николаю Степановичу. Кланяюсь Ольге Иустиновне.
Желаю вам счастливого пути.

Ваша душой — Нина Айвазовская.
30/V—1944 г.
Старый Крым, ул. Свободы, № 25».

Нам сообщили, что дом Айвазовского хотя и уцелел, но сильно поврежден, и восстановить его можно будет не скоро.

Позже мы получили печальное известие о смерти Анны Никитичны Айвазовской и Константина Федоровича Богаевского, о смерти Нины Александровны Айвазовской в Старом Крыму, куда ее выселили фашисты. Писали, что Крым обезлюдел, Феодосия опустела.

И все-таки нас неудержимо влекло в Феодосию — домой, домой!

Всю весну и лето 1944 года со дня на день мы ждали разрешения на выезд, а получили его только в середине октября, пришли телеграммы из Москвы и Феодосии.

МОЛНИЯ
Ереван ул. Абовяна 2
Музей изо Барсамову Николаю Степановичу

Выезжайте вопрос вашего приезда согласован. Нескородов.
Ереван Управление искусств Барсамову
Реэвакуация экспонатов Феодосийской галереи разрешена комитетом искусств Главизо. Сысоев.

У нас все было давно подготовлено. Настал день, когда мы пошли в комитет по делам искусств, чтобы поблагодарить товарищей за заботу о картинной галерее и о нас. Мы получили продукты (их нам в Феодосии хватило на три месяца) и медикаменты, которые очень пригодились на обратном пути, так как я сильно захворал в дороге.

При нашем прощании начальник комитета сказал мне, что у них в Ереване были свои планы и виды на галерею Айвазовского. Он только что вернулся из Москвы, где обсуждал вопрос об оставлении галереи Айвазовского в Ереване навсегда, о постройке для нее специального здания и зачислении нас пожизненными сотрудниками. Но в Москве ему показали пачку писем, в которых я настаивал на срочном возвращении в Феодосию.

Мы пошутили по этому поводу и дружески распрощались. Зная, что дорога предстоит нелегкая, я запасся документом:

Управление по делам искусств при
Совете Народных Комиссаров Армянской ССР

20 октября 1944 г.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Выдано директору Феодосийской картинной галереи им. Айвазовского тов. Барсамову Николаю Степановичу и старшему научному сотруднику Барсамовой Софье Александровне в том, что они сопровождают груз картинной галереи, реэвакуированной из Еревана в Феодосию.
Учитывая огромную ценность картин великого мариниста И.К. Айвазовского, Управление по делам искусств Армянской ССР просит соответствующие организации и ж. д. администрацию оказывать всякое содействие в быстрейшем продвижении груза, так как длительное нахождение ценных картин в пути может пагубно отразиться на их сохранности.

Зам. начальника управления С. Гаспарян.

Вечером накануне отъезда музейные работники устроили прощальный банкет, о масштабах которого мы и не подозревали, когда нас пригласили на дружескую «чашку чая».

Местная газета напечатала наше письмо-благодарность:

«В редакцию газеты «Коммунист».
Уважаемый тов. редактор.

В связи с реэвакуацией Феодосийской картинной галереи им. Айвазовского разрешите через вашу газету выразить глубокую благодарность правительству Армении, предоставившему нам все условия как для хранения коллекций галереи, так и для ведения научной работы в течение трех лет ее пребывания в г. Ереване.

Директор Феодосийской картинной галереи
им. И.К. Айвазовского Н. Барсамов.
Старший научный сотрудник С. Барсамова».