В.А. Крупина. «Украина в программе государственного строительства П. Врангеля»

Для Вооруженных сил Юга России под командованием А.И. Деникина вторая половина осени 1919 г. была неудачной в борьбе на антибольшевистском фронте, а события конца 1919 г. свидетельствовали об отсутствии поддержки белой власти, в частности среди украинского населения. Уход Деникина с поста главнокомандующего развязывал руки его преемнику — П.Н. Врангелю, который оказался свободным в выборе тактики и союзников для продолжения борьбы. Новый главнокомандующий сделал выводы из создавшегося положения.

Придерживаясь единства взглядов на стратегию борьбы и всецело разделяя символ веры Белого движения, Врангель пошел на пересмотр тактики. В одной из первых бесед с журналистами он раскритиковал своего предшественника за разобщение антибольшевистских сил: «Дрались и с большевиками, дрались и с украинцами, и с Грузией и Азербайджаном, и лишь немного не хватало, чтобы начать драться с казаками, которые составляли половину нашей армии...»¹ Дистанцируясь от политиков, Врангель провозгласил создание твердой власти, опирающейся на общественные силы.

Наиболее существенным отличием программы Врангеля стало изменение приоритетов борьбы. Он указал на несоответствие стратегических целей политическим средствам их достижения. «Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа», — заявил новый главнокомандующий².

Краеугольным камнем внутренней политики Врангеля стала аграрная реформа. Она была попыткой совместить государственные интересы с чаяниями крестьянства. Легализацией самовольного захвата земель, произошедшего во время революционной смуты, главнокомандующий хотел выбить почву из-под ног большевиков и завоевать симпатии крестьянства. В то же время обуславливался переходной период, направленный на сохранение производственного потенциала аграрного комплекса.

Аграрная политика правительства А. Кривошеина была направлена на создание крепких крестьянских хозяйств и расширение социальной базы Белого движения. Крестьяне, если всецело и не поддержали нововведения, во всяком случае, не создавали больших препятствий их реализации, пытаясь выяснить настоящую сущность реформы, напоминавшей «аграрную головоломку». Они заняли выжидательную позицию, словно проверяя режим на жизнеспособность.

Власти предстояло приложить немало усилий, чтобы убедить население в прочности Белого лагеря и опровергнуть распространенное мнение о том, что выход Русской армии из Крыма был сознательно допущен большевиками с целью облегчения разгрома белых³. Несмотря на скептицизм крестьян относительно устойчивого положения белых, власти удалось избежать голода на полуострове.

Нововведения во внутренней политике стали существенным аргументом в обновленной программе государственного строительства Белой России. Хотя политика Врангеля была правее внутренней политики украинских социалистических правительств (за исключением консерватора П. Скоропадского), она была левее и прогрессивней программы Деникина. В ней соединялся политический реализм и трезвый хозяйственный расчет, видение перспективы и непосредственный эффект. Социально-экономическая политика правительства Врангеля не создавала препятствий для политического диалога руководства двух антибольшевистских сил. Крымская либерально-консервативная политика несколько уменьшила негатив от деятельности деникинской власти, хотя он продолжал ощущаться. В целом она подготовила почву для политических контактов.

Декларированный отход Врангеля от основ политики своего предшественника и рекламированная земельная реформа несколько уменьшили негативный имидж белых в крестьянской среде. В то же время острая нужда в оружии и снаряжении подталкивали украинских повстанцев самим искать источник поставок. Невозможность наладить непосредственную связь с правительством Украинской Народной Республики (УНР) заставила их обратить внимание на Врангеля. Крайнюю потребность в новых союзниках испытывал и сам барон. Осознавая невозможность обуздать «крестьянскую вольницу» репрессивными мерами, он пытался войти в доверие к «зеленым» и направить их на борьбу с большевиками.

Информационная волна от проводимой аграрной реформы сделала свое дело. Для переговоров с белым командованием в Крым были направлены представители повстанцев. Большие сомнения у последних вызывало изменение политики Врангеля в украинском вопросе. Последнему удалось убедить крестьян. «Украинский народ сам решит свою судьбу. Я докажу это украинскому народу не на словах, а на деле, можете от моего имени сказать украинскому крестьянину», — заявил Врангель на одной из встреч⁴. В результате конструктивного диалога белые предоставили повстанцам 15 пулеметов, 400 винтовок, 1 млн патронов⁵. Правда, это оружие было предоставлено вместе с группой из офицеров во главе с полковником Грудиной, служивших гарантией целевого использования оружия против большевиков.

Таким образом, аграрная реформа правительства Врангеля положительно отобразилась на отношениях с украинским крестьянством. Повстанцы Левобережной Украины выступили военным союзником Русской армии в антибольшевистской борьбе. В то же время переговоры повстанцев с командованием Русской армии не касались политических вопросов.

Изменение подходов к государственному строительству коснулось не только социально-экономической сферы, но и политической плоскости. В плане политического конструирования Российского государства Врангель отказался от лозунга «единая, великая, неделимая Россия» в его деникинском варианте. Не отступая от идеи сохранения целостности страны, новый лидер Белого движения изменил подходы к конструированию унитарного государства. В письме от 7 июня 1920 г. начальник Управления внешних сношений при главнокомандующем ВСЮР П. Струве сообщал премьер-министру Франции Мильерану, что генерал Врангель придерживается взглядов на необходимость организации России на свободном договоре, конституированном через представительские собрания политических новообразований. Широкая федерация должна была зиждиться прежде всего на экономических интересах⁶. То есть, не прибегая к юридическому признанию государственных новообразований на территории бывшей Российской империи, Главнокомандующий де-факто признал их суверенитет, понимал необходимость считаться с Украиной как независимым субъектом. Врангель отошел от деникинского принципа непредрешения формы будущего устройства и четко заявил о своем видении России как федерации, что расширяло платформу для переговоров с другими образованиями, входившими ранее в состав имперской России.

Практическим воплощением федеративного курса стали договоренности с казачеством. 22 июля 1920 г. Врангель, с одной стороны, и атаманы и правительства Донского, Кубанского, Терского и Астраханского казачеств — с другой, подписали договор, определявший их права и обязанности. Согласно его условиям, этим государственным новообразованиям гарантировалась «полная независимость в их внутреннем устройстве и управлении». В Совете при главнокомандующем заседали теперь и главы казачьих правительств. В полной компетенции последних находились вопросы внутреннего самоуправления. Однако, по большому счету, он имел декларативный характер, поскольку казаки воевали вдалеке от собственных земель, а самоуправление могло быть нарушено в силу военной необходимости. Договор не предусматривал механизма его изменения или денонсации и действовал до конца гражданской войны.

В целом договоренности казачьих лидеров и Врангеля стали скорее свидетельством важности казачьих новообразований, чем их реальным достижением. Зафиксированные права главнокомандующий де-факто имел и раньше, соглашение скорее должно было гарантировать продолжение борьбы казаками и после освобождения их земель. Но главной чертой договора стал, по нашему мнению, его официальный характер: он превратился в писаную конституцию отношений командования белых армий с казачеством, чего не было у Деникина. Несмотря на номинальный характер, договор сыграл определенную роль в конструировании отношений с казачеством, а позже стал платформой для переговоров с Украиной.

Пересмотр Врангелем курса своего предшественника коснулся и украинского вопроса. Отношение к украинцам по сравнению с Деникиным изменилось очень сильно, местами кардинально. «Изменники», «предатели», «авантюристы», как определялись борцы за независимость Украины в деникинский период, в белом Крыму иногда стали именоваться «братья», «украинцы». Вместо юридического запрещения употребления слова «Украина» и доминирования «Малороссия», «Юго-Западный край», в 1920 г. топографическая дискриминация на официальном уровне прекратилась. На полуострове свободно действовали украинские объединения.

Важность налаживания непосредственного политического диалога с украинским правительством обуславливалась несколькими обстоятельствами. Во-первых, украинские вооруженные силы могли обеспечить левый фланг Русской армии после ее предполагаемого выхода на Правобережье. Во-вторых, отношения с С. Петлюрой нуждались в налаживании в силу этнического состава белых войск. По различным данным, украинцы в этой армии составляли от 50 до 75%⁷. Не исключено, что некоторая часть этого количества совсем не имела украинского происхождения, а приписывала себе таковое с целью демобилизации и выезда из Крыма. Но тогда это свидетельствует о значительных проукраинских симпатиях рядовых бойцов Русской армии, настроенных против второй войны украинских и белых армий. Как свидетельствовал член украинской делегации, направленной в Крым, И. Литвиненко, «все, без исключения, жалеют о войне с Украиной в 1919 году и обвиняют в ней генерала Деникина и его политику»⁸. В-третьих, установив контакты с Петлюрой, можно было надеяться на сотрудничество с повстанцами на Левобережье, выступавшими под украинскими знаменами. Наконец, официальные контакты с «сепаратистами» должны были подтвердить Европе демократичность режима Врангеля, быть воплощением кредо «хоть с чертом, но против большевиков и за Россию».

Конкретной программы решения украинского вопроса в Крыму разработано не было. Вариантом таковой с большой долей условности можно считать «Воззвание главнокомандующего к украинцам» от 12 августа 1920 г. Хотя оно несколько напоминало деникинское обращение «К населению Малороссии», воззвание существенным образом отличалось от последнего. Во-первых, оно адресовалось конкретной целевой аудитории — украинским повстанцам, а во-вторых — отличалось тональностью: главнокомандующий обращался к ним «сыны Украины», «братья».

Врангель не стал апеллировать к общему прошлому двух народов и обвинять украинское движение в раскольничестве и измене. Он признавал право бороться за «родную Украину» и не противопоставлял ее «единой России». Барон делал ударение на наличии общего врага и целей: борьбы «за счастье, свободу и величие родины» против «врагов, попирающих веру, народность и достояние». «В нашем единении — наше спасение», — указывал Врангель, предлагая союз на аналогичных условиях с казачьими новообразованиями. Определенное место главнокомандующий уделил и социально-экономическим вопросам. «Не восстанавливать старые порядки идем мы, а бороться за то, чтобы дать народу возможность самому быть хозяином своей земли и волей народа установить порядок во всей России», — повторил основной лозунг своей программы. В то же время «Воззвание» не касалось политических вопросов будущего и своих отношений с Петлюрой.

Таковыми были основные положения политической программы Врангеля, касающиеся украинского вопроса. Их лейтмотивом стало желание белых достичь, прежде всего, военного сотрудничества с украинской армией, оставив на потом политические вопросы. Однако намерения главнокомандующего согласовать действия в антибольшевистской борьбе с Украиной не смогли быть воплощены. И этому есть ряд причин.

Изменив подходы и учтя горький деникинский опыт, Врангель, однако, остался с тем же украинофобским окружением. В июне 1920 г. Врангелю доклад по украинскому вопросу прислал представитель Главного командования в Париже Д. Щербачев. В связи с искушением некоторых кругов в Крыму присоединиться к украинско-польскому походу на Киев (на чем настаивали и французы), он категорически исключал любые переговоры с украинцами, мотивируя отказ единогласной антиукраинской позицией всех российских политических сил за границей. Любое сотрудничество с украинцами, подчеркивал Щербачев, даст мощный идеологический рычаг большевикам изображать себя носителями русской идеи⁹. Отрицал существование Украины и начальник Гражданского управления С. Тверской. Определенным влиянием пользовался В. Кирей, являвшийся экспертом по украинским делам. Обязанный по логике содействовать налаживанию контактов с украинской стороной, по свидетельствам очевидцев, он сознательно затруднял их. Украинский вопрос он рассматривал как продукт заинтересованных в ослаблении России держав, противоречащий стремлениям и деятельности населения¹⁰.

Врангелю было тяжело перебороть антиукраинскую инерцию многих крымских деятелей. К тому же в необходимости изменить подходы к украинскому вопросу он оставался практически наедине. Одним из немногих, кто понимал необходимость поиска путей решения украинской проблемы, был Я. Слащов. В представленном главнокомандующему «Проекте необходимых мероприятий для разрешения украинского вопроса» он убеждал Врангеля в необходимости перехватить инициативу у Петлюры быть центром украинского движения. Слащов предлагал организовать на полуострове украинскую армию, сформировать орган для координации повстанческого движения, избрать «Наказного украинского атамана» и др. В то же время он предлагал и некоторые политические шаги, например одностороннего признания автономии Украины, образования украинского представительского органа — Украинской Народной Громады. Хотя политические предложения диктовались не искренней симпатией, а конъюнктурными обстоятельствами, они были опасны. Поддерживая проект в целом, Врангель, ссылаясь на «политические соображения», отклонил его¹¹.

Необходимость тех или иных договоренностей с украинской стороной Врангель признавал еще весной 1920 г. Так, 8 апреля начальник штаба главнокомандующего ВСЮР П. Махров подал на имя Врангеля доклад, в котором предлагал конкретные шаги по выходу из трудного положения. Относительно отношений с Украиной он настаивал на заключении «военного союза», с чем согласился и барон, сделав пометку против этих слов — «необходимо»¹². Однако практические шаги для поиска договоренностей были предприняты значительно позже.

Весной это объяснялось как действиями польско-украинских сил против большевиков, так и реорганизацией белого лагеря. В начале лета военные успехи Русской армии несколько отодвинули на задний план необходимость поиска союзников. Украинский вопрос актуализировался только с середины лета. В конце июля к главному атаману войск УНР Петлюре прибыла делегация полковника Я. Ноги для предварительных консультаций. Ответом украинской стороны стал визит делегации во главе с полковником Литвиненко, прибывшей в Ялту 12 августа 1920 г.

Украинская делегация имела неофициальное задание добиться от белых официального признания независимости Украины, образования украинской власти в тылу, определения разграничительных линий между зонами операций двух армий и др.¹³ В свою очередь, крымское руководство настаивало на приоритете военных договоренностей, тогда как политические условия отодвигало на задний план. Переговоры представителей двух антибольшевистских сил на данном этапе напоминали «разведку». Украинцы проверяли соответствие практических шагов распропагандированному «новому курсу» Врангеля, тогда как последний демонстрировал демократизм и выяснял планы украинского руководства.

Создается впечатление, что визит делегации Литвиненко застиг командование Русской армии врасплох. Прием посланцев Петлюры состоялся только 29 августа, что даже при условии пребывания Врангеля на фронте обнажило неподготовленность окружения. Это промедление засвидетельствовало отсутствие стратегического видения решения украинского вопроса, командование оказалось неподготовленным к разговору по существу дела.

В политической плоскости отношений главнокомандующий заявил, что готов подписать договор с Украиной на основании соглашения с казачьими новообразованиями от 22 июля, предусматривающего внутреннее самоуправление. Условия договора заинтересовали украинское руководство, и Петлюра выразил желание ознакомиться с ними. То есть Врангель не только признавал самобытность Украины, но и был готов повысить ее статус самостоятельно до созыва Учредительного (Национального) собрания. Он поставил Украину в один ряд с Донским, Кубанским, Терским и Астраханским казачествами, в чем его значительное отличие от антиукраинского ригоризма Деникина. Главнокомандующий действительно пытался следовать федеративному принципу построения государства.

Обмен делегациями принес больше пользы украинской стороне, поскольку члены делегации отметили сложное положение на полуострове, что прибавило уверенности руководству УНР в отстаивании своих требований. В то же время «разведка» засвидетельствовала возможность вести диалог с белым командованием, что позволило военным агентам обеих сторон начать разработку военной конвенции.

В момент отъезда представителей Петлюры из Крыма в Севастополь прибыла делегация Украинского национального комитета (УНК)¹⁴ во главе с С. Маркотуном. Комитет добивался вхождения Украины в состав федеративной России и поддерживал проведение радикальной аграрной реформы, то есть его планы совпадали с программой южнорусского правительства. По данным симферопольской газеты, 8 сентября между правительством Врангеля и УНК был заключен «договор особой важности», условия которого не разглашались¹⁵. Поскольку реальной силы и поддержки Марко-тун не имел, договор, если и был подписан, был фикцией. Судя по широко представленным выступлениям в прессе главы комитета, его заданием было дискредитировать Петлюру и переложить на него ответственность за отсутствие соглашений.

Такой способ давления на руководство УНР с целью принятия своих условий оказался не совсем удачным из-за его резонанса. В начале октября представитель главнокомандующего в Польше Б. Савинков сообщал Врангелю, что в приезде представителей УНК «украинцы усматривают отклонение от начал, изложенных в декларации Струве от 20 июня в сторону политики Деникина в национальном вопросе и указания на определенно монархическое направление вашего правительства»¹⁶.

Существенное влияние на позиции обеих сторон внесли советско-польские договоренности. 29 сентября в Риге был подписан договор между Украинской ССР с РСФСР и Польшей о перемирии и прелиминарный договор, согласно которому последняя признавала независимость советской Украины. Соглашение ухудшило положение белогвардейцев. Оно затрудняло для них возможность достижения компромисса с руководством УНР, минуя политические вопросы. После переброски красных войск с польского фронта на юг создавалась реальная угроза Русской армии. Найти новые внутренние ресурсы для усиления обороноспособности было сложно, поскольку эффект от аграрной реформы исчерпался. Новые уступки крестьянству в земельном вопросе дать немедленный эффект не могли. Оставался поиск договоренностей с другими антибольшевистскими силами, единственным реальным партнером среди которых была армия УНР. В свою очередь, украинское руководство продолжало настаивать на обязательном включении политических гарантий в военную конвенцию.

Изменение внешнеполитической обстановки подтолкнуло к поиску новых подходов в налаживании отношений с Украиной. 12 октября 1920 г. советником по делам Украине при главнокомандующем Русской армии был назначен украинский общественный деятель в Крыму И. Леонтович¹⁷. С целью организации восстаний в тылу большевиков был создан секретариат по делам Украины¹⁸. 26 октября Врангель признал равноправие украинского языка с русским в государственных и частных школах. Идя на уступки украинскому национальному движению, Врангель пытался подтолкнуть украинское лобби в Крыму на большую поддержку его режима, а с другой — усилить давление на Петлюру.

В свою очередь советско-польские договоренности повлияли и на позицию УНР. 30 сентября Совет народных министров УНР принял решение «признать возможность подписать военную конвенцию с генералом Врангелем с политическими гарантиями, а именно: при условии признания правительством Врангеля независимости Украинской Народной Республики и ее нынешнего правительства». Тайным пунктом допускалось признание белыми как минимум суверенности Украинского учредительного собрания и нынешнего правительства УНР¹⁹. Итак, сложилась реальная перспектива для достижения согласия между крымской властью и правительством УНР, но эти возможности не были реализованы. Причиной этого стали события на крымском фронте, которые внесли существенные изменения в ход событий. 26 октября представитель Врангеля в Польше Махров заявил начальнику украинской военной миссии в Польше генералу В. Зелинскому, что Врангель признает независимость УНР и правительства с атаманом Петлюрой во главе до созыва Украинского Учредительного собрания²⁰. Осознавая угрозу создавшегося положения, Врангель был вынужден пойти на достаточно рискованный шаг и признать независимость Украины.

Таким образом, программа государственного строительства Врангеля существенно отличалась от взглядов Деникина. Не выходя за рамки белой идеологии, новому главнокомандующему удалось модернизировать подходы к разрешению важных насущных вопросов. Существенным аргументом в пользу обновленной России стала аграрная реформа правительства Юга России. Она вызвала повышенный интерес крестьянства. Проведением реформы Врангель достиг определенной цели, поскольку на полуострове и юге Украины не было зафиксировано значительных крестьянских выступлений против белой власти. Приемлемость такой политики подтвердило и сотрудничество украинских повстанческих отрядов с Русской армией.

Одной из наиболее сложных политических проблем Врангеля, унаследованной от Деникина, стали отношения с УНР. Придерживаясь взглядов на необходимость сохранения «единой, великой, неделимой России», он был вынужден считаться с политическими процессами на окраинах бывшей Российской империи. Главнокомандующий заявил о готовности вести переговоры о вхождении Украины на федеративных началах в состав Российского государства, однако решающее слово в конструировании страны он отводил Учредительному (Национальному) собранию. Практическим воплощением курса на федерацию стал договор с казачьими новообразованиями, предусматривающий внутреннее самоуправление. Условия этого соглашения стали платформой для переговоров с Украиной.

Во взглядах окружения Врангеля на украинский вопрос не было единства. Существенная роль Украины в великодержавном потенциале России определила сложность в выработке платформы для переговоров с украинским руководством. Под давлением внешних факторов Врангель пошел на признание независимости Украины, но в силу обстановки на фронте этот шаг оказался декларативным.

Примечания

1. Врангель П.Н. Воспоминания. Т. 2. М., 1992. С. 73-74.

2. Там же. С. 75.

3. Карпенко C.B. Развитие политического сознания трудящегося крестьянства в белогвардейском тылу (из истории разложения и краха врангелевщины) // Советская культура: 70 лет развития. М., 1987. С. 121.

4. Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины (ЦГАВОВУУ). Ф. 1078. Оп. 2. Д. 131. Л. 5 об.

5. Козельський Б. В. Шлях зрадництва и авантур (петлюрiвське повстанство). Харюв, 1927. С. 106.

6. Врангель П.Н. Указ. соч. С. 190-191.

7. Гетманенко О.Д., Юшко А.А. Черная белая гвардия (О судьбе белогвардейцев-эмигрантов) // Военно-исторический журнал. 1989. № 11. С. 41; Павленко В В. Украïнсько-болгарскi взаемини. 1918-1939 pp. Дис. на здобут. вчен. ступ, докт. icт. наук. К., 1996. С. 100; ЦГАВОВУУ. Ф. 1429. Оп. 2. Д. 28. Л. 11 об.

8. ЦГАВОВУУ. Ф. 1429. Оп. 2. Д. 28. Л. 2.

9. Procyk A. Russian Nationalism and Ukraine. The Nationality Policy of the Volunteer Army during Civil War. Edmonton, Toronto, 1995. P. 153.

10. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5827. Оп. 1. Д. 58. Л. 1-17.

11. Слащов-Крымский Я.А. Белый Крым. 1920 г.: Мемуары и документы. М., 1990. С. 192.

12. Махров П.С. В Белой армии генерала Деникина. Записки начальника штаба Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. СПб., 1994. С. 290.

13. Гаврилюк Г. Спроба укладення вiйськовоï конвенцiï УНР з «Урядом Пiвдня Pociï» // Киïвська старовина. 1997. № 3/4. С. 153.

14. Комитет возник в Париже в конце 1919 г. стараниями российских политических сил в противовес позиции Петлюры.

15. Время. 1920. 22 сентября.

16. Врангелевщина // Красный архив. 1930. Т. 3. С. 21.

17. Росс Н.Г. Врангель в Крыму. Frankfurt/Main, 1982. С. 252.

18. Центральный государственный архив общественных организаций Украины. Ф. 5. Оп. 1. Д. 136. Л. 310 об.

19. ЦГАВОВУУ. Ф. 1429. Оп. 2. Д. 28. Л. 32.

20. Там же. Л. 35.